Неточные совпадения
Вместо
того чтоб оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощения, оставаться даже равнодушным — все было бы лучше
того, что он сделал! — его лицо совершенно невольно («рефлексы головного мозга», подумал Степан Аркадьич, который любил физиологию), совершенно невольно вдруг
улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой.
Профессор с досадой и как будто умственною болью от перерыва оглянулся на странного вопрошателя, похожего более на бурлака, чем на философа, и перенес глаза на Сергея Ивановича, как бы спрашивая: что ж тут говорить? Но Сергей Иванович, который далеко не с
тем усилием и односторонностью говорил, как профессор, и у которого в голове оставался простор для
того, чтоб и отвечать профессору и вместе понимать
ту простую и естественную точку зрения, с которой был сделан вопрос,
улыбнулся и сказал...
— Ты постой, постой, — сказал Степан Аркадьич,
улыбаясь и трогая его руку. — Я тебе сказал
то, что я знаю, и повторяю, что в этом тонком и нежном деле, сколько можно догадываться, мне кажется, шансы на твоей стороне.
«Нет, неправду не может она сказать с этими глазами», подумала мать,
улыбаясь на ее волнение и счастие. Княгиня
улыбалась тому, как огромно и значительно кажется ей, бедняжке,
то, что происходит теперь в ее душе.
— Ну, и
тем лучше для него, — сказал Вронский
улыбаясь. — А, ты здесь, — обратился он к высокому старому лакею матери, стоявшему у двери, — войди сюда.
Только пройденная ею строгая школа воспитания поддерживала ее и заставляла делать
то, чего от нее требовали,
то есть танцовать, отвечать на вопросы, говорить, даже
улыбаться.
Как всегда держась чрезвычайно прямо, своим быстрым, твердым и легким шагом, отличавшим ее от походки других светских женщин, и не изменяя направления взгляда, она сделала
те несколько шагов, которые отделяли ее от хозяйки, пожала ей руку,
улыбнулась и с этою улыбкой оглянулась на Вронского.
— Вот он! — сказал Левин, указывая на Ласку, которая, подняв одно ухо и высоко махая кончиком пушистого хвоста, тихим шагом, как бы желая продлить удовольствие и как бы
улыбаясь, подносила убитую птицу к хозяину. — Ну, я рад, что тебе удалось, — сказал Левин, вместе с
тем уже испытывая чувство зависти, что не ему удалось убить этого вальдшнепа.
Степан Аркадьич чуть заметно
улыбнулся, уловив мгновенную и столь знакомую ему перемену в лице Левина, сделавшегося столь же мрачным, сколько он был весел минуту
тому назад.
Войдя в кабинет, Рябинин осмотрелся по привычке, как бы отыскивая образ, но, найдя его, не перекрестился. Он оглядел шкапы и полки с книгами и с
тем же сомнением, как и насчет вальдшнепов, презрительно
улыбнулся и неодобрительно покачал головой, никак уже не допуская, чтоб эта овчинка могла стоить выделки.
— Но не будем говорить. Извини меня, пожалуйста, если я был груб с тобой, — сказал Левин. Теперь, высказав всё, он опять стал
тем, каким был поутру. — Ты не сердишься на меня, Стива? Пожалуйста, не сердись, — сказал он и
улыбаясь взял его за руку.
Нахмуренное лицо Алексея Вронского побледнело, и выдающаяся нижняя челюсть его дрогнула, что с ним бывало редко. Он, как человек с очень добрым сердцем, сердился редко, но когда сердился и когда у него дрожал подбородок,
то, как это и знал Александр Вронский, он был опасен. Александр Вронский весело
улыбнулся.
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он
улыбнулся жене, как должен
улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное,
то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
Она не слышала половины его слов, она испытывала страх к нему и думала о
том, правда ли
то, что Вронский не убился. О нем ли говорили, что он цел, а лошадь сломала спину? Она только притворно-насмешливо
улыбнулась, когда он кончил, и ничего не отвечала, потому что не слыхала
того, что он говорил. Алексей Александрович начал говорить смело, но, когда он ясно понял
то, о чем он говорит, страх, который она испытывала, сообщился ему. Он увидел эту улыбку, и странное заблуждение нашло на него.
«Она
улыбается над моими подозрениями. Да, она скажет сейчас
то, что говорила мне
тот раз: что нет оснований моим подозрениям, что это смешно».
— Да особенного ничего нет, а только
то, что Михаил Алексеевич (так звали живописца) прежде хотел ехать раньше, а теперь не хочет уезжать, —
улыбаясь сказала Варенька.
Через пять минут братья сошлись в столовой. Хотя Левину и казалось, что не хочется есть, и он сел за обед, только чтобы не обидеть Кузьму, но когда начал есть,
то обед показался ему чрезвычайно вкусен. Сергей Иванович
улыбаясь глядел на него.
— Можете себе представить, мы чуть было не раздавили двух солдат, — тотчас же начала она рассказывать, подмигивая,
улыбаясь и назад отдергивая свой хвост, который она сразу слишком перекинула в одну сторону. — Я ехала с Васькой… Ах, да, вы не знакомы. — И она, назвав его фамилию, представила молодого человека и, покраснев, звучно засмеялась своей ошибке,
то есть
тому, что она незнакомой назвала его Васькой.
— «Никак», — подхватил он тонко
улыбаясь, — это лучшее средство. — Я давно вам говорю, — обратился он к Лизе Меркаловой, — что для
того чтобы не было скучно, надо не думать, что будет скучно. Это всё равно, как не надо бояться, что не заснешь, если боишься бессонницы. Это самое и сказала вам Анна Аркадьевна.
— Кончилось, — ответил Вронский,
улыбаясь одними глазами и покручивая кончики усов так осторожно, как будто после
того порядка, в который приведены его дела, всякое слишком смелое и быстрое движение может его разрушить.
— Она дружна с Варей, и это единственные женщины петербургские, с которыми мне приятно видеться, —
улыбаясь ответил Вронский. Он
улыбался тому, что предвидел
тему, на которую обратится разговор, и это было ему приятно.
— Не думаю, опять
улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к
той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих руках власть, какая бы она ни была, если будет,
то будет лучше, чем в руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому,
тем я больше доволен.
Смутное сознание
той ясности, в которую были приведены его дела, смутное воспоминание о дружбе и лести Серпуховского, считавшего его нужным человеком, и, главное, ожидание свидания — всё соединялось в общее впечатление радостного чувства жизни. Чувство это было так сильно, что он невольно
улыбался. Он спустил ноги, заложил одну на колено другой и, взяв ее в руку, ощупал упругую икру ноги, зашибленной вчера при падении, и, откинувшись назад, вздохнул несколько раз всею грудью.
— Там, — злобно блестя глазами и иронически
улыбаясь, говорил Николай Левин, — там, по крайней мере, есть прелесть, как бы сказать, геометрическая — ясности, несомненности. Может быть, это утопия. Но допустим, что можно сделать изо всего прошедшего tabula rasa: [чистую доску, т. е. стереть всё прошлое] нет собственности, нет — семьи,
то и труд устрояется. Но у тебя ничего нет…
— А, великодушие! ― сказал Николай и
улыбнулся. ― Если тебе хочется быть правым,
то могу доставить тебе это удовольствие, Ты прав, но я всё-таки уеду!
Она вытянула лицо и, полузакрыв глаза, быстро изменила выражение лица, сложила руки, и Вронский в ее красивом лице вдруг увидал
то самое выражение лица, с которым поклонился ему Алексей Александрович. Он
улыбнулся, а она весело засмеялась
тем милым грудным смехом, который был одною из главных ее прелестей.
Кознышев признавал
то и другое, но с ограничениями. Когда же они выходили из гостиной, чтобы заключить разговор, Кознышев сказал
улыбаясь...
— Но, — сказал Сергей Иванович, тонко
улыбаясь и обращаясь к Каренину, — нельзя не согласиться, что взвесить вполне все выгоды и невыгоды
тех и других наук трудно и что вопрос о
том, какие предпочесть, не был бы решен так скоро и окончательно, если бы на стороне классического образования не было
того преимущества, которое вы сейчас высказали: нравственного — disons le mot [скажем прямо] — анти-нигилистического влияния.
Алексей Александрович с
тем же выражением равнодушия, которое придавали ему приподнятые брови, сел подле Дарьи Александровны и притворно
улыбнулся.
— Пожалуйте! А
то оставьте здесь, — сказал он
улыбаясь, когда Левин хотел вернуться взять шапку. Это что-нибудь значило.
Она
улыбнулась этому «ты» и
той робости, с которою он взглянул на нее.
Княгиня подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз,
улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда князь с княгиней вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не
то, что нужно было.
Оставшись один и вспоминая разговоры этих холостяков, Левин еще раз спросил себя: есть ли у него в душе это чувство сожаления о своей свободе, о котором они говорили? Он
улыбнулся при этом вопросе. «Свобода? Зачем свобода? Счастие только в
том, чтобы любить и желать, думать ее желаниями, ее мыслями,
то есть никакой свободы, — вот это счастье!»
Щербацкий и Чириков, поддерживавшие венцы, путаясь в шлейфе невесты, тоже
улыбаясь и, радуясь чему-то,
то отставали,
то натыкались на венчаемых при остановках священника.
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна
тем новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он
улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.
И ей показалось, что она всё поняла, главное
то, что он доволен ею; и,
улыбнувшись ему, она быстрою походкой вышла из двери.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа,
улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и
том же счастливом и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.
Сонно
улыбаясь, всё с закрытыми глазами, он перехватился пухлыми ручонками от спинки кровати за ее плечи, привалился к ней, обдавая ее
тем милым сонным запахом и теплотой, которые бывают только у детей, и стал тереться лицом об ее шею и плечи.
— Ты во многом переменился с
тех пор, как женился, и к лучшему, — сказал Сергей Иванович,
улыбаясь Кити и, очевидно, мало интересуясь начатым разговором, — но остался верен своей страсти защищать самые парадоксальные
темы.
На секунду он почувствовал, что разделяет чувство Агафьи Михайловны, недовольство на
то, что варят малину без воды, и вообще на чуждое Щербацкое влияние. Он
улыбнулся однако и подошел к Кити.
— Оно и лучше, Агафья Михайловна, не прокиснет, а
то у нас лед теперь уж растаял, а беречь негде, — сказала Кити, тотчас же поняв намерение мужа и с
тем же чувством обращаясь к старухе. — Зато ваше соленье такое, что мама говорит, нигде такого не едала, — прибавила она,
улыбаясь и поправляя на ней косынку.
— Не
то что не может влюбиться, —
улыбаясь сказал Левин, — но у него нет
той слабости, которая нужна… Я всегда завидовал ему, и теперь даже, когда я так счастлив, всё-таки завидую.
— Я завидую
тому, что он лучше меня, —
улыбаясь сказал Левин. — Он живет не для себя. У него вся жизнь подчинена долгу. И потому он может быть спокоен и доволен.
Она никак не могла бы выразить
тот ход мыслей, который заставлял ее
улыбаться; но последний вывод был
тот, что муж ее, восхищающийся братом и унижающий себя пред ним, был неискренен. Кити знала, что эта неискренность его происходила от любви к брату, от чувства совестливости за
то, что он слишком счастлив, и в особенности от неоставляющего его желания быть лучше, — она любила это в нем и потому
улыбалась.
Чувство радости от близости к ней, всё усиливаясь, дошло до
того, что, подавая ей в ее корзинку найденный им огромный на тонком корне с завернувшимися краями березовый гриб, он взглянул ей в глаза и, заметив краску радостного и испуганного волнения, покрывшую ее лицо, сам смутился и
улыбнулся ей молча такою улыбкой, которая слишком много говорила.
— Да, это правда, —
улыбаясь отвечала Варенька, и невольно направление их прогулки изменилось. Они стали приближаться к детям. Вареньке было и больно и стыдно, но вместе с
тем она испытывала и чувство облегчения.
Слушая эти голоса, Левин насупившись сидел на кресле в спальне жены и упорно молчал на ее вопросы о
том, что с ним; но когда наконец она сама, робко
улыбаясь, спросила: «Уж не что ли нибудь не понравилось тебе с Весловским?» его прорвало, и он высказал всё;
то, что он высказывал, оскорбляло его и потому еще больше его раздражало.
— Нисколько, — Левин слышал, что Облонский
улыбался, говоря это, — я просто не считаю его более бесчестным, чем кого бы
то ни было из богатых купцов и дворян. И
те и эти нажили одинаково трудом и умом.
Вероятно, вид этих напряженных рук,
тех самых мускулов, которые он нынче утром ощупывал на гимнастике, и блестящих глаз, тихого голоса и дрожащих скул убедили Васеньку больше слов. Он, пожав плечами и презрительно
улыбнувшись, поклонился.
Она, как зверок, оглядываясь на больших своими блестящими черными глазами, очевидно радуясь
тому, что ею любуются,
улыбаясь и боком держа ноги, энергически упиралась на руки и быстро подтягивала весь задок и опять вперед перехватывала ручонками.