Неточные совпадения
Несмотря на то, что туалет, прическа и все приготовления к балу стоили Кити больших
трудов и соображений, она теперь, в своем сложном тюлевом платье на розовом чехле, вступала на бал так свободно и просто, как будто все эти розетки, кружева, все подробности туалета не стоили ей и ее домашним ни минуты внимания, как будто она родилась в этом тюле, кружевах,
с этою высокою прической,
с розой и двумя листками наверху ее.
Внешние отношения Алексея Александровича
с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и в прежние года, он
с открытием весны поехал на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним
трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же
с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он остался в Петербурге.
Для Константина Левина деревня была место жизни, то есть радостей, страданий,
труда; для Сергея Ивановича деревня была,
с одной стороны, отдых от
труда,
с другой — полезное противоядие испорченности, которое он принимал
с удовольствием и сознанием его пользы.
Для Константина народ был только главный участник в общем
труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно
с молоком бабы-кормилицы, он, как участник
с ним в общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в общем деле требовались другие качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
Он говорил это и страстно желал услыхать подробности о Кити и вместе боялся этого. Ему страшно было, что расстроится приобретенное им
с таким
трудом спокойствие.
В женском вопросе он был на стороне крайних сторонников полной свободы женщин и в особенности их права на
труд, но жил
с женою так, что все любовались их дружною бездетною семейною жизнью, и устроил жизнь своей жены так, что она ничего не делала и не могла делать, кроме общей
с мужем заботы, как получше и повеселее провести время.
— Только если бы не жалко бросить, что заведено…
трудов положено много… махнул бы на всё рукой, продал бы, поехал бы, как Николай Иваныч… Елену слушать, — сказал помещик
с осветившею его умное старое лицо приятною улыбкой.
— Ах, рента! —
с ужасом воскликнул Левин. — Может быть, есть рента в Европе, где земля стала лучше от положенного на нее
труда, но у нас вся земля становится хуже от положенного
труда, т. е. что ее выпашут, — стало быть, нет ренты.
— Как же новые условия могут быть найдены? — сказал Свияжский, поев простокваши, закурив папиросу и опять подойдя к спорящим. — Все возможные отношения к рабочей силе определены и изучены, сказал он. — Остаток варварства — первобытная община
с круговою порукой сама собой распадается, крепостное право уничтожилось, остается только свободный
труд, и формы его определены и готовы, и надо брать их. Батрак, поденный, фермер — и из этого вы не выйдете.
― Да я тебе говорю, что это не имеет ничего общего. Они отвергают справедливость собственности, капитала, наследственности, а я, не отрицая этого главного стимула (Левину было противно самому, что он употреблял такие слова, но
с тех пор, как он увлекся своею работой, он невольно стал чаще и чаще употреблять нерусские слова), хочу только регулировать
труд.
Вронскому, бывшему при нем как бы главным церемониймейстером, большого
труда стоило распределять все предлагаемые принцу различными лицами русские удовольствия. Были и рысаки, и блины, и медвежьи охоты, и тройки, и Цыгане, и кутежи
с русским битьем посуды. И принц
с чрезвычайною легкостью усвоил себе русский дух, бил подносы
с посудой, сажал на колени Цыганку и, казалось, спрашивал: что же еще, или только в этом и состоит весь русский дух?
Всякое лицо,
с таким исканием,
с такими ошибками, поправками выросшее в нем
с своим особенным характером, каждое лицо, доставлявшее ему столько мучений и радости, и все эти лица, столько раз перемещаемые для соблюдения общего, все оттенки колорита и тонов,
с таким
трудом достигнутые им, — всё это вместе теперь, глядя их глазами, казалось ему пошлостью, тысячу раз повторенною.
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный
труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно
с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
Левин уже привык теперь смело говорить свою мысль, не давая себе
труда облекать ее в точные слова; он знал, что жена в такие любовные минуты, как теперь, поймет, что он хочет сказать,
с намека, и она поняла его.
И, так просто и легко разрешив, благодаря городским условиям, затруднение, которое в деревне потребовало бы столько личного
труда и внимания, Левин вышел на крыльцо и, кликнув извозчика, сел и поехал на Никитскую. Дорогой он уже не думал о деньгах, а размышлял о том, как он познакомится
с петербургским ученым, занимающимся социологией, и будет говорить
с ним о своей книге.
― Да, нынче заседание в Обществе Любителей в память пятидесятилетнего юбилея Свинтича, ― сказал Катавасов на вопрос Левина. ― Мы собирались
с Петром Иванычем. Я обещал прочесть об его
трудах по зоологии. Поедем
с нами, очень интересно.
― Да, и в самом деле пора, ― сказал Метров. ― Поедемте
с нами, а оттуда, если угодно, ко мне. Я бы очень желал прослушать ваш
труд.
― Только бы были лучше меня. Вот всё, чего я желаю. Вы не знаете еще всего
труда, ― начал он, ―
с мальчиками, которые, как мои, были запущены этою жизнью за границей.
Но только что, въехав на широкий, полукруглый двор и слезши
с извозчика, он вступил на крыльцо и навстречу ему швейцар в перевязи беззвучно отворил дверь и поклонился; только что он увидал в швейцарской калоши и шубы членов, сообразивших, что менее
труда снимать калоши внизу, чем вносить их наверх; только что он услыхал таинственный, предшествующий ему звонок и увидал, входя по отлогой ковровой лестнице, статую на площадке и в верхних дверях третьего состаревшегося знакомого швейцара в клубной ливрее, неторопливо и не медля отворявшего дверь и оглядывавшего гостя, ― Левина охватило давнишнее впечатление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия.
— Трудиться для Бога,
трудами, постом спасать душу, —
с гадливым презрением сказала графиня Лидия Ивановна, — это дикие понятия наших монахов… Тогда как это нигде не сказано. Это гораздо проще и легче, — прибавила она, глядя на Облонского
с тою самою ободряющею улыбкой,
с которою она при Дворе ободряла молодых, смущенных новою обстановкой фрейлин.
Эта жестокость его,
с которой он разрушал мир,
с таким
трудом состроенный ею себе, чтобы переносить свою тяжелую жизнь, эта несправедливость его,
с которой он обвинял ее в притворстве, в ненатуральности, взорвали ее.
Уже
с год тому назад была кончена его книга, плод шестилетнего
труда, озаглавленная...
После этой статьи наступило мертвое, и печатное и изустное, молчание о книге, и Сергей Иванович видел, что его шестилетнее произведение, выработанное
с такою любовью и
трудом, прошло бесследно.
И Левину вспомнилась недавняя сцена
с Долли и ее детьми. Дети, оставшись одни, стали жарить малину на свечах и лить молоко фонтаном в рот. Мать, застав их на деле, при Левине стала внушать им, какого
труда стоит большим то, что они разрушают, и то, что
труд этот делается для них, что если они будут бить чашки, то им не из чего будет пить чай, а если будут разливать молоко, то им нечего будет есть, и они умрут
с голоду.