Неточные совпадения
Алексей Александрович думал и говорил, что ни в какой
год у него не было столько служебного дела, как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем
году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства к жене и семье и мысли о них и которые делались тем
страшнее, чем дольше они там лежали.
«Да и вообще, — думала Дарья Александровна, оглянувшись на всю свою жизнь за эти пятнадцать
лет замужества, — беременность, тошнота, тупость ума, равнодушие ко всему и, главное, безобразие. Кити, молоденькая, хорошенькая Кити, и та так подурнела, а я беременная делаюсь безобразна, я знаю. Роды, страдания, безобразные страдания, эта последняя минута… потом кормление, эти бессонные ночи, эти боли
страшные»…
Потери рабочих, понятное дело, возрастают с числом убитых барок; каждый сплав погибнет три-четыре человека, но бывают
страшные года, когда число убитых и утонувших людей возрастает до страшной цифры в сто человек.
Неточные совпадения
Но куклы даже в эти
годы // Татьяна в руки не брала; // Про вести города, про моды // Беседы с нею не вела. // И были детские проказы // Ей чужды:
страшные рассказы // Зимою в темноте ночей // Пленяли больше сердце ей. // Когда же няня собирала // Для Ольги на широкий луг // Всех маленьких ее подруг, // Она в горелки не играла, // Ей скучен был и звонкий смех, // И шум их ветреных утех.
В это время я нечаянно уронил свой мокрый платок и хотел поднять его; но только что я нагнулся, меня поразил
страшный пронзительный крик, исполненный такого ужаса, что, проживи я сто
лет, я никогда его не забуду, и, когда вспомню, всегда пробежит холодная дрожь по моему телу.
Раскольников взял газету и мельком взглянул на свою статью. Как ни противоречило это его положению и состоянию, но он ощутил то странное и язвительно-сладкое чувство, какое испытывает автор, в первый раз видящий себя напечатанным, к тому же и двадцать три
года сказались. Это продолжалось одно мгновение. Прочитав несколько строк, он нахмурился, и
страшная тоска сжала его сердце. Вся его душевная борьба последних месяцев напомнилась ему разом. С отвращением и досадой отбросил он статью на стол.
Голова его была выбрита; вместо бороды торчало несколько седых волос; он был малого росту, тощ и сгорблен; но узенькие глаза его сверкали еще огнем. «Эхе! — сказал комендант, узнав, по
страшным его приметам, одного из бунтовщиков, наказанных в 1741
году.
— Ты бы, дурак, молчал, не путался в разговор старших-то. Война — не глупость. В пятом
году она вон как народ расковыряла. И теперь, гляди, то же будет… Война — дело
страшное…