Неточные совпадения
Еще по звуку легких шагов на лестнице он почувствовал ее приближение, и, хотя он был доволен своею речью, ему
стало страшно за предстоящее объяснение…
Когда она думала о сыне и его будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так
становилось страшно за то, что она сделала, что она не рассуждала, а, как женщина, старалась только успокоить себя лживыми рассуждениями и словами, с тем чтобы всё оставалось по старому и чтобы можно было забыть про страшный вопрос, что будет с сыном.
Трава пошла мягче, и Левин, слушая, но не отвечая и стараясь косить как можно лучше, шел
за Титом. Они прошли шагов сто. Тит всё шел, не останавливаясь, не выказывая ни малейшей усталости; но Левину уже
страшно становилось, что он не выдержит: так он устал.
Ей
стало страшно за позор, о котором она прежде и не думала.
Ей вдруг
стало стыдно
за свой обман, но более всего
страшно за то, как он примет ее.
По уходе его Анне Львовне сделалось необыкновенно грустно: ничтожество и неотесанность Техоцкого так ярко выступили наружу, что ей
стало страшно за свои чувства. В это время вошел в ее комнату папаша; она бросилась к нему, прижалась лицом к его груди и заплакала.
Мысль о страдании человека, которого он знал так близко, сначала веселым мальчиком, школьником, потом взрослым партнером, несмотря на неприятное сознание притворства своего и этой женщины, вдруг ужаснула Петра Ивановича. Он увидал опять этот лоб, нажимавший на губу нос, и ему
стало страшно за себя.
Он серьезно задумался, и ему
стало страшно за свою будущность, которую он так любил и жалел, когда сидел на университетской скамье.
Я не боюсь этих глупостей и не верю; но мне
стало страшно за свою голову, — сказал он, любезно улыбаясь и дотрагиваясь рукою до лба, — за свой бедный ум мне стало страшно, мне казалось, что-то сделалось у меня в голове.
Неточные совпадения
Как
страшно стало ему, когда вдруг в душе его возникло живое и ясное представление о человеческой судьбе и назначении, и когда мелькнула параллель между этим назначением и собственной его жизнью, когда в голове просыпались один
за другим и беспорядочно, пугливо носились, как птицы, пробужденные внезапным лучом солнца в дремлющей развалине, разные жизненные вопросы.
— Я скоро опомнилась и
стала отвечать на поздравления, на приветствия, хотела подойти к maman, но взглянула на нее, и… мне
страшно стало: подошла к теткам, но обе они сказали что-то вскользь и отошли. Ельнин из угла следил
за мной такими глазами, что я ушла в другую комнату. Maman, не простясь, ушла после гостей к себе. Надежда Васильевна, прощаясь, покачала головой, а у Анны Васильевны на глазах были слезы…
«Тут одно только серьезное возражение, — все мечтал я, продолжая идти. — О, конечно, ничтожная разница в наших летах не составит препятствия, но вот что: она — такая аристократка, а я — просто Долгорукий!
Страшно скверно! Гм! Версилов разве не мог бы, женясь на маме, просить правительство о позволении усыновить меня…
за заслуги, так сказать, отца… Он ведь служил,
стало быть, были и заслуги; он был мировым посредником… О, черт возьми, какая гадость!»
По всему тому, что происходило на судебном следствии, и по тому, как знал Нехлюдов Маслову, он был убежден, что она не виновна ни в похищении ни в отравлении, и сначала был и уверен, что все признают это; но когда он увидал, что вследствие неловкой защиты купца, очевидно основанной на том, что Маслова физически нравилась ему, чего он и не скрывал, и вследствие отпора на этом именно основании старшины и, главное, вследствие усталости всех решение
стало склоняться к обвинению, он хотел возражать, но ему
страшно было говорить
за Маслову, — ему казалось, что все сейчас узнают его отношения к ней.
И если отрадно иметь писателя, столь до конца русского, и поучительно видеть в нем обнаружение русской стихии, то и
страшно становится за Россию, жутко
становится за судьбу России.