— Не знаю, вспомните ли вы меня, но я должен напомнить себя, чтобы поблагодарить зa вашу доброту к моей дочери, — сказал он ей,
сняв шляпу и не надевая её.
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном, как ни давно думала о том и готовилась к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало на нее. Вернувшись в свое одинокое отделение в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она себе и, не
снимая шляпы, села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами на бронзовые часы, стоявшие на столе между окон, она стала думать.
— Вы угадали, что мне хотелось поговорить с вами? — сказал он, смеющимися глазами глядя на нее. — Я не ошибаюсь, что вы друг Анны. — Он
снял шляпу и, достав платок, отер им свою плешивевшую голову.
Неточные совпадения
Облонский
снял пальто и со
шляпой набекрень прошел в столовую, отдавая приказания липнувшим к нему Татарам во фраках и с салфетками.
Она
сняла платок,
шляпу и, зацепив ею за прядь своих черных, везде вьющихся волос, мотая головой, отцепляла волоса.
Она видела, как он подходил к беседке, то снисходительно отвечая на заискивающие поклоны, то дружелюбно, рассеянно здороваясь с равными, то старательно выжидая взгляда сильных мира и
снимая свою круглую, большую
шляпу, нажимавшую кончики его ушей.
Он пожал руку мужику и присел на стул, не
снимая пальто и
шляпы.
— Да
сними же, посиди! —
снимая с него
шляпу, сказал Левин.
Беспрестанно подъезжали еще экипажи, и то дамы в цветах с поднятыми шлейфами, то мужчины,
снимая кепи или черную
шляпу, вступали в церковь.
Вронский
снял с своей головы мягкую с большими полями
шляпу и отер платком потный лоб и отпущенные до половины ушей волосы, зачесанные назад и закрывавшие его лысину. И, взглянув рассеянно на стоявшего еще и приглядывавшегося к нему господина, он хотел пройти.
— Мама, душечка, голубушка! — закричал он, бросаясь опять к ней и обнимая ее. Как будто он теперь только, увидав ее улыбку, ясно понял, что случилось. — Это не надо, — говорил он,
снимая с нее
шляпу. И, как будто вновь увидав ее без
шляпы, он опять бросился целовать ее.
Вронский,
сняв серую высокую
шляпу, подошел к Долли.
«Экая досада, ― думал Левин, со вздохом
снимая одну перчатку и расправляя
шляпу. ― Ну, зачем я иду? ну, что мне с ними говорить?»
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он
снял с потной головы
шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
Купцы, и приезжие и туземные, стоя у дверей лавок, почтительно
снимали шляпы, и Чичиков, не без достоинства, приподнимал им в ответ свою.
Чувствуя, как в него сквозь платье и кожу просачивается холодное уныние, Самгин поставил чемоданы,
снял шляпу, вытер потный лоб и напомнил себе:
Неточные совпадения
Староста, в сапогах и армяке внакидку, с бирками в руке, издалека заметив папа,
снял свою поярковую
шляпу, утирал рыжую голову и бороду полотенцем и покрикивал на баб.
Толстяков, мой приятель, каждый раз принужден
снимать свою покрышку, входя куда-нибудь в общее место, где все другие в
шляпах и фуражках стоят.
В саду стало тише, светлей, люди исчезли, растаяли; зеленоватая полоса лунного света отражалась черною водою пруда, наполняя сад дремотной, необременяющей скукой. Быстро подошел человек в желтом костюме, сел рядом с Климом, тяжко вздохнув,
снял соломенную
шляпу, вытер лоб ладонью, посмотрел на ладонь и сердито спросил:
Смотрела она так, как смотрят, вслушиваясь в необыкновенное, непонятное, глаза у нее были огромные и странно посветлели, обесцветились, губы казались измятыми.
Снимая с нее шубку,
шляпу, Самгин спрашивал с тревогой и досадой:
Гусаров сбрил бородку, оставив сердитые черные усы, и стал похож на армянина. Он
снял крахмаленную рубашку, надел суконную косоворотку, сапоги до колена, заменил
шляпу фуражкой, и это сделало его человеком, который сразу, издали, бросался в глаза. Он уже не проповедовал необходимости слияния партий, социал-демократов называл «седыми», социалистов-революционеров — «серыми», очень гордился своей выдумкой и говорил: