Неточные совпадения
— Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают. Пускай
делают, как им, вам то есть, угодно, — сказал он, смеясь только глазами, и, положив
руки в карманы и склонив голову на бок, уставился на барина.
Левин вошел на приступки, разбежался сверху сколько мог и пустился вниз, удерживая в непривычном движении равновесие
руками. На последней ступени он зацепился, но, чуть дотронувшись до льда
рукой,
сделал сильное движение, справился и смеясь покатился дальше.
— Не могу, — отвечал Левин. — Ты постарайся, войди в в меня, стань на точку зрения деревенского жителя. Мы в деревне стараемся привести свои
руки в такое положение, чтоб удобно было ими работать; для этого обстригаем ногти, засучиваем иногда рукава. А тут люди нарочно отпускают ногти, насколько они могут держаться, и прицепляют в виде запонок блюдечки, чтоб уж ничего нельзя было
делать руками.
— Хорошо тебе так говорить; это всё равно, как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою
рукой через правое плечо все затруднительные вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж
делать, ты мне скажи, что
делать? Жена стареется, а ты полн жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты пропал, пропал! — с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
Она уже подходила к дверям, когда услыхала его шаги. «Нет! нечестно. Чего мне бояться? Я ничего дурного не
сделала. Что будет, то будет! Скажу правду. Да с ним не может быть неловко. Вот он, сказала она себе, увидав всю его сильную и робкую фигуру с блестящими, устремленными на себя глазами. Она прямо взглянула ему в лицо, как бы умоляя его о пощаде, и подала
руку.
— Ну что ж, в воскресенье
сделаем ужин для дивы? — сказал он ему, с улыбкой взяв его под
руку.
Но
делать нечего было, и она, перебирая своими маленькими
руками гладкий ножичек, усиливалась читать.
— Ну, будет, будет! И тебе тяжело, я знаю. Что
делать? Беды большой нет. Бог милостив… благодарствуй… — говорил он, уже сам не зная, что говорит, и отвечая на мокрый поцелуй княгини, который он почувствовал на своей
руке, и вышел из комнаты.
Упоминание о Левине, казалось, лишило Кити последнего самообладания; она вскочила со стула и, бросив пряжку о землю и
делая быстрые жесты
руками, заговорила.
Как всегда держась чрезвычайно прямо, своим быстрым, твердым и легким шагом, отличавшим ее от походки других светских женщин, и не изменяя направления взгляда, она
сделала те несколько шагов, которые отделяли ее от хозяйки, пожала ей
руку, улыбнулась и с этою улыбкой оглянулась на Вронского.
— Анна, ты ли это? — сказал Алексей Александрович, тихо
сделав усилие над собою и удержав движение
рук.
Алексей Александрович помолчал и потер
рукою лоб и глаза. Он увидел, что вместо того, что он хотел
сделать, то есть предостеречь свою жену от ошибки в глазах света, он волновался невольно о том, что касалось ее совести, и боролся с воображаемою им какою-то стеной.
Но Левин, нахмурившись,
делал вид, что не замечает его
руки, и вынимал вальдшнепов.
— Может быть, — сказал он, пожимая локтем её
руку. — Но лучше, когда
делают так, что, у кого ни спроси, никто не знает.
—…мрет без помощи? Грубые бабки замаривают детей, и народ коснеет в невежестве и остается во власти всякого писаря, а тебе дано в
руки средство помочь этому, и ты не помогаешь, потому что, по твоему, это не важно. И Сергей Иванович поставил ему дилемму: или ты так неразвит, что не можешь видеть всего, что можешь
сделать, или ты не хочешь поступиться своим спокойствием, тщеславием, я не знаю чем, чтоб это
сделать.
Обливавший его пот прохлаждал его, а солнце, жегшее спину, голову и засученную по локоть
руку, придавало крепость и упорство в работе; и чаще и чаще приходили те минуты бессознательного состояния, когда можно было не думать о том, что
делаешь.
Увидав мать, они испугались, но, вглядевшись в ее лицо, поняли, что они
делают хорошо, засмеялись и с полными пирогом ртами стали обтирать улыбающиеся губы
руками и измазали все свои сияющие лица слезами и вареньем.
Аннушка вышла, но Анна не стала одеваться, а сидела в том же положении, опустив голову и
руки, и изредка содрогалась всем телом, желая как бы
сделать какой-то жест, сказать что-то и опять замирая.
«Ах, что я
делаю!» сказала она себе, почувствовав вдруг боль в обеих сторонах головы. Когда она опомнилась, она увидала, что держит обеими
руками свои волосы около висков и сжимает их. Она вскочила и стала ходить.
Отношения к мужу были яснее всего. С той минуты, как Анна полюбила Вронского, он считал одно свое право на нее неотъемлемым. Муж был только излишнее и мешающее лицо. Без сомнения, он был в жалком положении, но что было
делать? Одно, на что имел право муж, это было на то, чтобы потребовать удовлетворения с оружием в
руках, и на это Вронский был готов с первой минуты.
— Да, как нести fardeau [груз] и
делать что-нибудь
руками можно только тогда, когда fardeau увязано на спину, — а это женитьба.
Но без женитьбы тащить за собой этот fardeau —
руки будут так полны, что ничего нельзя
делать.
И ни то, ни другое не давало не только ответа, но ни малейшего намека на то, что ему, Левину, и всем русским мужикам и землевладельцам
делать с своими миллионами
рук и десятин, чтоб они были наиболее производительны для общего благосостояния.
— Чудак! — сказал Степан Аркадьич жене и, взглянув на часы,
сделал пред лицом движение
рукой, означающее ласку жене и детям, и молодецки пошел по тротуару.
— Отчего же? Я не вижу этого. Позволь мне думать, что, помимо наших родственных отношений, ты имеешь ко мне, хотя отчасти, те дружеские чувства, которые я всегда имел к тебе… И истинное уважение, — сказал Степан Аркадьич, пожимая его
руку. — Если б даже худшие предположения твои были справедливы, я не беру и никогда не возьму на себя судить ту или другую сторону и не вижу причины, почему наши отношения должны измениться. Но теперь,
сделай это, приезжай к жене.
Алексей Александрович прошел в ее кабинет. У ее стола боком к спинке на низком стуле сидел Вронский и, закрыв лицо
руками, плакал. Он вскочил на голос доктора, отнял
руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он
сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
Он
сделал усилие мысли и понял, что он на полу, и, увидав кровь на тигровой шкуре и у себя на
руке, понял, что он стрелялся.
Первым движением она отдернула свою
руку от его влажной, с большими надутыми жилами
руки, которая искала ее; но, видимо
сделав над собой усилие, пожала его
руку.
— Следовательно, ты находишь, что его нужно прекратить? — перебил его Алексей Александрович. — Но как? — прибавил он,
сделав непривычный жест
руками пред глазами, — не вижу никакого возможного выхода.
— Ах, что я
сделал! — вскрикнул он и, став пред ней на колени, стал целовать ее
руки.
Несколько раз обручаемые хотели догадаться, что надо
сделать, и каждый раз ошибались, и священник шопотом поправлял их. Наконец,
сделав, что нужно было, перекрестив их кольцами, он опять передал Кити большое, а Левину маленькое; опять они запутались и два раза передавали кольцо из
руки в
руку, и всё-таки выходило не то, что требовалось.
Он видел, что мало того, чтобы сидеть ровно, не качаясь, — надо еще соображаться, ни на минуту не забывая, куда плыть, что под ногами вода, и надо грести, и что непривычным
рукам больно, что только смотреть на это легко, а что
делать это, хотя и очень радостно, но очень трудно.
Но только что он двинулся, дверь его нумера отворилась, и Кити выглянула. Левин покраснел и от стыда и от досады на свою жену, поставившую себя и его в это тяжелое положение; но Марья Николаевна покраснела еще больше. Она вся сжалась и покраснела до слез и, ухватив обеими
руками концы платка, свертывала их красными пальцами, не зная, что говорить и что
делать.
Как ни страшно было Левину обнять
руками это страшное тело, взяться за те места под одеялом, про которые он хотел не знать, но, поддаваясь влиянию жены, Левин
сделал свое решительное лицо, какое знала его жена, и, запустив
руки, взялся, но, несмотря на свою силу, был поражен странною тяжестью этих изможденных членов.
Больной удержал в своей
руке руку брата. Левин чувствовал, что он хочет что-то
сделать с его
рукой и тянет ее куда-то. Левин отдавался замирая. Да, он притянул ее к своему рту и поцеловал. Левин затрясся от рыдания и, не в силах ничего выговорить, вышел из комнаты.
С
рукой мертвеца в своей
руке он сидел полчаса, час, еще час. Он теперь уже вовсе не думал о смерти. Он думал о том, что
делает Кити, кто живет в соседнем нумере, свой ли дом у доктора. Ему захотелось есть и спать. Он осторожно выпростал
руку и ощупал ноги. Ноги были холодны, но больной дышал. Левин опять на цыпочках хотел выйти, но больной опять зашевелился и сказал...
Целый вечер прошел за работой и мечтами о том, как можно
сделать такую мельницу, чтобы на ней вертеться: схватиться
руками за крылья или привязать себя — и вертеться.
И всё это
сделала Анна, и взяла ее на
руки, и заставила ее попрыгать, и поцеловала ее свежую щечку и оголенные локотки; но при виде этого ребенка ей еще яснее было, что то чувство, которое она испытывала к нему, было даже не любовь в сравнении с тем, что она чувствовала к Сереже.
— Прекрасно
сделала, — сказал он со спокойною улыбкой, открывая свои сплошные зубы и целуя ее
руку.
Агафья Михайловна с разгоряченным и огорченным лицом, спутанными волосами и обнаженными по локоть худыми
руками кругообразно покачивала тазик над жаровней и мрачно смотрела на малину, от всей души желая, чтоб она застыла и не проварилась. Княгиня, чувствуя, что на нее, как на главную советницу по варке малины, должен быть направлен гнев Агафьи Михайловны, старалась
сделать вид, что она занята другим и не интересуется малиной, говорила о постороннем, но искоса поглядывала на жаровню.
— Нет, я чувствую и особенно теперь: ты виновата, — сказал он, прижав ее
руку, — что это не то. Я
делаю это так, слегка. Если б я мог любить всё это дело, как я люблю тебя… а то я последнее время
делаю как заданный урок.
— Нет, ты постой. — Она удержала его за
руку. — Поговорим, меня это беспокоит. Я, кажется, ничего лишнего не плачу, а деньги так и плывут. Что-нибудь мы не так
делаем.
Француз спал или притворялся, что спит, прислонив голову к спинке кресла, и потною
рукой, лежавшею на колене,
делал слабые движения, как будто ловя что-то. Алексей Александрович встал, хотел осторожно, но, зацепив за стол, подошел и положил свою
руку в
руку Француза. Степан Аркадьич встал тоже и, широко отворяя глава, желая разбудить себя, если он спит, смотрел то на того, то на другого. Всё это было наяву. Степан Аркадьич чувствовал, что у него в голове становится всё более и более нехорошо.
— Нет, я и сама не успею, — сказала она и тотчас же подумала: «стало быть, можно было устроиться так, чтобы
сделать, как я хотела». — Нет, как ты хотел, так и
делай. Иди в столовую, я сейчас приду, только отобрать эти ненужные вещи, — сказала она, передавая на
руку Аннушки, на которой уже лежала гора тряпок, еще что-то.
Дрожащими
руками Анна взяла депешу и прочла то самое, что сказал Вронский. В конце еще было прибавлено: надежды мало, но я
сделаю всё возможное и невозможное.
Вронский остановился, вгляделся, узнал и,
сделав несколько шагов навстречу Сергею Ивановичу, крепко-крепко пожал его
руку.
Нельзя было не
делать дел Сергея Ивановича, сестры, всех мужиков, ходивших за советами и привыкших к этому, как нельзя бросить ребенка, которого держишь уже на
руках. Нужно было позаботиться об удобствах приглашенной свояченицы с детьми и жены с ребенком, и нельзя было не быть с ними хоть малую часть дня.
Сдерживая на тугих вожжах фыркающую от нетерпения и просящую хода добрую лошадь, Левин оглядывался на сидевшего подле себя Ивана, не знавшего, что
делать своими оставшимися без работы
руками, и беспрестанно прижимавшего свою рубашку, и искал предлога для начала разговора с ним. Он хотел сказать, что напрасно Иван высоко подтянул чересседельню, но это было похоже на упрек, а ему хотелось любовного разговора. Другого же ничего ему не приходило в голову.