Неточные совпадения
Она только что пыталась сделать то, что пыталась сделать уже десятый раз в эти три дня: отобрать детские и свои вещи, которые она увезет к матери, — и опять не могла
на это
решиться; но и теперь, как в прежние раза, она говорила себе, что это не может так остаться, что она должна предпринять что-нибудь, наказать, осрамить его, отомстить ему хоть малою частью той боли, которую он ей сделал.
Левин хотел сказать брату о своем намерении жениться и спросить его совета, он даже твердо
решился на это; но когда он увидел брата, послушал его разговора с профессором, когда услыхал потом этот невольно покровительственный тон, с которым брат расспрашивал его о хозяйственных делах (материнское имение их было неделеное, и Левин заведывал обеими частями), Левин почувствовал, что не может почему-то начать говорить с братом о своем решении жениться.
Когда Татарин явился со счетом в двадцать шесть рублей с копейками и с дополнением
на водку, Левин, которого в другое время, как деревенского жителя, привел бы в ужас счет
на его долю в четырнадцать рублей, теперь не обратил внимания
на это, расплатился и отправился домой, чтобы переодеться и ехать к Щербацким, где
решится его судьба.
Она, счастливая, довольная после разговора с дочерью, пришла к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу
на то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно
решится, как только приедет его мать. И тут-то,
на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
Вслед за доктором приехала Долли. Она знала, что в этот день должен быть консилиум, и, несмотря
на то, что недавно поднялась от родов (она родила девочку в конце зимы), несмотря
на то, что у ней было много своего горя и забот, она, оставив грудного ребенка и заболевшую девочку, заехала узнать об участи Кити, которая
решалась нынче.
Они знали, что он боялся всего, боялся ездить
на фронтовой лошади; но теперь, именно потому, что это было страшно, потому что люди ломали себе шеи и что у каждого препятствия стояли доктор, лазаретная фура с нашитым крестом и сестрою милосердия, он
решился скакать.
Гриша плакал, говоря, что и Николинька свистал, но что вот его не наказали и что он не от пирога плачет, — ему всё равно, — но о том, что с ним несправедливы. Это было слишком уже грустно, и Дарья Александровна
решилась, переговорив с Англичанкой, простить Гришу и пошла к ней. Но тут, проходя чрез залу, она увидала сцену, наполнившую такою радостью ее сердце, что слезы выступили ей
на глаза, и она сама простила преступника.
По неопределенным ответам
на вопрос о том, сколько было сена
на главном лугу, по поспешности старосты, разделившего сено без спросу, по всему тону мужика Левин понял, что в этом дележе сена что-то нечисто, и
решился съездить сам поверить дело.
Когда она проснулась
на другое утро, первое, что представилось ей, были слова, которые она сказала мужу, и слова эти ей показались так ужасны, что она не могла понять теперь, как она могла
решиться произнести эти странные грубые слова, и не могла представить себе того, что из этого выйдет.
Было возможно и должно одно,
на что Вронский и
решился без минуты колебания: занять деньги у ростовщика, десять тысяч, в чем не может быть затруднения, урезать вообще свои расходы и продать скаковых лошадей.
Он знал это несомненно, как знают это всегда молодые люди, так называемые женихи, хотя никогда никому не
решился бы сказать этого, и знал тоже и то, что, несмотря
на то, что он хотел жениться, несмотря
на то, что по всем данным эта весьма привлекательная девушка должна была быть прекрасною женой, он так же мало мог жениться
на ней, даже еслиб он и не был влюблен в Кити Щербацкую, как улететь
на небо.
Сначала Левин думал сдать всё хозяйство, как оно было, мужикам работникам и приказчику
на новых товарищеских условиях, но очень скоро убедился, что это невозможно, и
решился подразделить хозяйство.
— Ах! это ужасно, ужасно! Но неужели это правда, что вы
решились на развод?
— Я
решился на последнюю меру. Мне больше нечего делать.
Алексей Александрович слушал, но слова ее уже не действовали
на него. В душе его опять поднялась вся злоба того дня, когда он
решился на развод. Он отряхнулся и заговорил пронзительным, громким голосом...
Вы знаете, что я
решился на развод и даже начал это дело.
Ему запало в душу слово, сказанное Дарьей Александровной в Москве, о том, что,
решаясь на развод, он думает о себе, а не думает, что этим он губит ее безвозвратно.
Узнав о близких отношениях Алексея Александровича к графине Лидии Ивановне, Анна
на третий день
решилась написать ей стоившее ей большого труда письмо, в котором она умышленно говорила, что разрешение видеть сына должно зависеть от великодушия мужа. Она знала, что, если письмо покажут мужу, он, продолжая свою роль великодушия, не откажет ей.
Во глубине души она находила, что было что-то именно в ту минуту, как он перешел за ней
на другой конец стола, но не смела признаться в этом даже самой себе, тем более не
решалась сказать это ему и усилить этим его страдание.
Кроме того, он
решался на большой расход только тогда, когда были лишние деньги, и, делая этот расход, доходил до всех подробностей и настаивал
на том, чтоб иметь самое лучшее за свои деньги.
Он знал эту способность ее уходить в себя и знал, что это бывает только тогда, когда она
на что-нибудь
решилась про себя, не сообщая ему своих планов.
Губернский предводитель, несмотря
на то, что он чувствовал в воздухе приготовляемый ему подвох, и несмотря
на то, что не все просили его, всё-таки
решился баллотироваться. Всё в зале замолкло, секретарь громогласно объявил, что баллотируется в губернские предводители ротмистр гвардии Михаил Степанович Снетков.
Потом, вспомнив всё то волнение и озлобление, которые он видел
на всех лицах, ему стало грустно: он
решился уехать и пошел вниз.
Перед отъездом Вронского
на выборы, обдумав то, что те сцены, которые повторялись между ними при каждом его отъезде, могут только охладить, а не привязать его, Анна
решилась сделать над собой все возможные усилия, чтобы спокойно переносить разлуку с ним. Но тот холодный, строгий взгляд, которым он посмотрел
на нее, когда пришел объявить о своем отъезде, оскорбил ее, и еще он не уехал, как спокойствие ее уже было разрушено.
— Так, усыновила. Он теперь не Landau больше, а граф Беззубов. Но дело не в том, а Лидия — я ее очень люблю, но у нее голова не
на месте — разумеется, накинулась теперь
на этого Landau, и без него ни у нее, ни у Алексея Александровича ничего не
решается, и поэтому судьба вашей сестры теперь в руках этого Landau, иначе графа Беззубова.
— Но человек может чувствовать себя неспособным иногда подняться
на эту высоту, — сказал Степан Аркадьич, чувствуя, что он кривит душою, признавая религиозную высоту, но вместе с тем не
решаясь признаться в своем свободомыслии перед особой, которая одним словом Поморскому может доставить ему желаемое место.