Неточные совпадения
Степан Аркадьич понял, что Матвей хотел пошутить и обратить на себя внимание.
Разорвав телеграмму, он прочел ее, догадкой поправляя перевранные, как всегда, слова, и лицо его просияло.
— Входить во все подробности твоих чувств я не имею права и вообще считаю это бесполезным и даже вредным, — начал Алексей Александрович. — Копаясь в своей душе, мы часто выкапываем такое, что там лежало бы незаметно. Твои чувства — это дело твоей совести; но я обязан пред тобою, пред собой и пред Богом указать тебе твои обязанности. Жизнь наша связана, и связана не людьми, а Богом.
Разорвать эту связь может только преступление, и преступление этого рода влечет за собой тяжелую кару.
Кроме того, при разводе, даже при попытке развода, очевидно было, что жена
разрывала сношения с мужем и соединялась с своим любовником.
Решение мое следующее: каковы бы ни были ваши поступки, я не считаю себя в праве
разрывать тех уз, которыми мы связаны властью свыше.
Опять она остановилась, не находя связи в своих мыслях. «Нет, — сказала она себе, — ничего не надо» и,
разорвав письмо, переписала его, исключив упоминание о великодушии, и запечатала.
Опять краска стыда покрыла ее лицо, вспомнилось его спокойствие, и чувство досады к нему заставило ее
разорвать на мелкие клочки листок с написанною фразой.
— Хорошо, — сказала она и, как только человек вышел, трясущимися пальцами
разорвала письмо. Пачка заклеенных в бандерольке неперегнутых ассигнаций выпала из него. Она высвободила письмо и стала читать с конца. «Я сделал приготовления для переезда, я приписываю значение исполнению моей просьбы», прочла она. Она пробежала дальше, назад, прочла всё и еще раз прочла письмо всё сначала. Когда она кончила, она почувствовала, что ей холодно и что над ней обрушилось такое страшное несчастие, какого она не ожидала.
Но нет, я не доставлю ему этого наслаждения, я
разорву эту его паутину лжи, в которой он меня хочет опутать; пусть будет, что будет.
— Нет,
разорву,
разорву! — вскрикнула она, вскакивая и удерживая слезы. И она подошла к письменному столу, чтобы написать ему другое письмо. Но она в глубине души своей уже чувствовала, что она не в силах будет ничего
разорвать, не в силах будет выйти из этого прежнего положения, как оно ни ложно и ни бесчестно.
— Я понимаю, понимаю, — перебил он ее, взяв письмо, но не читая его и стараясь ее успокоить; — я одного желал, я одного просил —
разорвать это положение, чтобы посвятить свою жизнь твоему счастию.
Опять, как и в первую минуту, при известии об ее
разрыве с мужем, Вронский, читая письмо, невольно отдался тому естественному впечатлению, которое вызывало в нем отношение к оскорбленному мужу.
Он написал десять записок и все
разорвал и послал седло без всякого ответа.
― Я решительно не понимаю его, ― сказал Вронский. ― Если бы после твоего объяснения на даче он
разорвал с тобой, если б он вызвал меня на дуэль… но этого я не понимаю: как он может переносить такое положение? Он страдает, это видно.
― Это не мужчина, не человек, это кукла! Никто не знает, но я знаю. О, если б я была на его месте, я бы давно убила, я бы
разорвала на куски эту жену, такую, как я, а не говорила бы: ты, ma chère, Анна. Это не человек, это министерская машина. Он не понимает, что я твоя жена, что он чужой, что он лишний… Не будем, не будем говорить!..
― Я имею несчастие, ― начал Алексей Александрович, ― быть обманутым мужем и желаю законно
разорвать сношения с женою, то есть развестись, но притом так, чтобы сын не оставался с матерью.
Как ни было это дурно, это было всё-таки лучше, чем
разрыв, при котором она становилась в безвыходное, позорное положение, а он сам лишался всего, что любил.
— Во всяком положении есть выход, — сказал, вставая и оживляясь, Степан Аркадьич. — Было время, когда ты хотел
разорвать… Если ты убедишься теперь, что вы не можете сделать взаимного счастия…
В душе ее в тот день, как она в своем коричневом платье в зале Арбатского дома подошла к нему молча и отдалась ему, — в душе ее в этот день и час совершился полный
разрыв со всею прежнею жизнью, и началась совершенно другая, новая, совершенно неизвестная ей жизнь, в действительности же продолжалась старая.
Воспоминание обо всем, что случилось с нею после болезни: примирение с мужем,
разрыв, известие о ране Вронского, его появление, приготовление к разводу, отъезд из дома мужа, прощанье с сыном — всё это казалось ей горячечным сном, от которого она проснулась одна с Вронским за границей.
Одно успокоительное рассуждение о своем поступке пришло ей тогда в первую минуту
разрыва, и, когда она вспомнила теперь обо всем прошедшем, она вспомнила это одно рассуждение.
Естественное чувство требовало от него оправдаться, доказать ей вину ее; но доказать ей вину значило еще более раздражить ее и сделать больше тот
разрыв, который был причиною всего горя.
Одно привычное чувство влекло его к тому, чтобы снять с себя и на нее перенести вину; другое чувство, более сильное, влекло к тому, чтобы скорее, как можно скорее, не давая увеличиться происшедшему
разрыву, загладить его.
— Я не сержусь на тебя, — сказал он так же мрачно, — но мне больно вдвойне. Мне больно еще то, что это
разрывает нашу дружбу. Положим, не
разрывает, но ослабляет. Ты понимаешь, что и для меня это не может быть иначе.
То она ревновала его к тем грубым женщинам, с которыми, благодаря своим холостым связям, он так легко мог войти в сношения; то она ревновала его к светским женщинам, с которыми он мог встретиться; то она ревновала его к воображаемой девушке, на которой он хотел,
разорвав с ней связь, жениться.
Мысли о том, куда она поедет теперь, — к тетке ли, у которой она воспитывалась, к Долли или просто одна за границу, и о том, что он делает теперь один в кабинете, окончательная ли это ссора, или возможно еще примирение, и о том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие знакомые, как посмотрит на это Алексей Александрович, и много других мыслей о том, что будет теперь, после
разрыва, приходили ей в голову, но она не всею душой отдавалась этим мыслям.
А он
разрывает снопы и что-то командует, и кричит на баб, и быстрым движением поправляет ремень на маховом колесе.
Неточные совпадения
Толпе этот ответ не понравился, да и вообще она ожидала не того. Ей казалось, что Грустилов, как только приведут к нему Линкина,
разорвет его пополам — и дело с концом. А он вместо того разговаривает! Поэтому, едва градоначальник разинул рот, чтоб предложить второй вопросный пункт, как толпа загудела:
Конь мой прыгал через пни,
разрывал кусты грудью.
Но как вдруг исчезнул бы этот гнев, если бы она увидела в несчастии того самого, на кого гневалась, как бы вдруг бросила она ему свой кошелек не размышляя, умно ли это или глупо, и
разорвала на себе платье для перевязки, если б он был ранен!
А потому не мудрено, что хотя и вышедши, и
разорвавши всякие сношения с благодетелем человечества, Тентетников не мог, однако же, оставаться покоен.
Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? как воспользовались вчерашней порошей?» — говорили: «А что пишут в газетах, не выпустили ли опять Наполеона из острова?» Купцы этого сильно опасались, ибо совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего в остроге; пророк пришел неизвестно откуда в лаптях и нагольном тулупе, страшно отзывавшемся тухлой рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после
разорвет цепь и овладеет всем миром.