Неточные совпадения
— Что это от вас зависит, — повторил он. — Я
хотел сказать… я
хотел сказать… Я за этим приехал… что… быть моею женой! — проговорил он, не зная сам, что̀ говорил; но, почувствовав, что самое страшное сказано, остановился и
посмотрел на нее.
— Он всё не
хочет давать мне развода! Ну что же мне делать? (Он был муж ее.) Я теперь
хочу процесс начинать. Как вы мне посоветуете? Камеровский,
смотрите же за кофеем — ушел; вы видите, я занята делами! Я
хочу процесс, потому что состояние мне нужно мое. Вы понимаете ли эту глупость, что я ему будто бы неверна, с презрением сказала она, — и от этого он
хочет пользоваться моим имением.
Действительно, мальчик чувствовал, что он не может понять этого отношения, и силился и не мог уяснить себе то чувство, которое он должен иметь к этому человеку. С чуткостью ребенка к проявлению чувства он ясно видел, что отец, гувернантка, няня — все не только не любили, но с отвращением и страхом
смотрели на Вронского,
хотя и ничего не говорили про него, а что мать
смотрела на него как на лучшего друга.
Она услыхала голос возвращавшегося сына и, окинув быстрым взглядом террасу, порывисто встала. Взгляд ее зажегся знакомым ему огнем, она быстрым движением подняла свои красивые, покрытые кольцами руки, взяла его за голову,
посмотрела на него долгим взглядом и, приблизив свое лицо с открытыми, улыбающимися губами, быстро поцеловала его рот и оба глаза и оттолкнула. Она
хотела итти, но он удержал ее.
Он не
хотел видеть и не видел, что в свете уже многие косо
смотрят на его жену, не
хотел понимать и не понимал, почему жена его особенно настаивала на том, чтобы переехать в Царское, где жила Бетси, откуда недалеко было до лагеря полка Вронского.
«Да вот и эта дама и другие тоже очень взволнованы; это очень натурально», сказал себе Алексей Александрович. Он
хотел не
смотреть на нее, но взгляд его невольно притягивался к ней. Он опять вглядывался в это лицо, стараясь не читать того, что так ясно было на нем написано, и против воли своей с ужасом читал на нем то, чего он не
хотел знать.
Анна, не отвечая мужу, подняла бинокль и
смотрела на то место, где упал Вронский; но было так далеко, и там столпилось столько народа, что ничего нельзя было разобрать. Она опустила бинокль и
хотела итти; но в это время подскакал офицер и что-то докладывал Государю. Анна высунулась вперед, слушая.
А я ведь
хотел было прийти на покос
посмотреть на тебя, но жара была такая невыносимая, что я не пошел дальше леса.
Хотя и хлопотливо было
смотреть за всеми детьми и останавливать их шалости,
хотя и трудно было вспомнить и не перепутать все эти чулочки, панталончики, башмачки с разных ног и развязывать, расстегивать и завязывать тесемочки и пуговки.
Сморщенное лицо Алексея Александровича приняло страдальческое выражение; он взял ее за руку и
хотел что-то сказать, но никак не мог выговорить; нижняя губа его дрожала, но он всё еще боролся с своим волнением и только изредка взглядывал на нее. И каждый раз, как он взглядывал, он видел глаза ее, которые
смотрели на него с такою умиленною и восторженною нежностью, какой он никогда не видал в них.
— Открой лицо,
смотри на него. Он святой, — сказала она. — Да открой, открой лицо! — сердито заговорила она. — Алексей Александрович, открой ему лицо! Я
хочу его видеть.
Когда прошло то размягченье, произведенное в ней близостью смерти, Алексей Александрович стал замечать, что Анна боялась его, тяготилась им и не могла
смотреть ему прямо в глаза. Она как будто что-то
хотела и не решалась сказать ему и, тоже как бы предчувствуя, что их отношения не могут продолжаться, чего-то ожидала от него.
— Да нет, я не могу его принять, и это ни к чему не… — Она вдруг остановилась и взглянула вопросительно на мужа (он не
смотрел на нее). — Одним словом, я не
хочу…
Он
хотел закрыть картину, но остановился и, держа рукой простыню, блаженно улыбаясь, долго
смотрел на фигуру Иоанна.
Он видел, что мало того, чтобы сидеть ровно, не качаясь, — надо еще соображаться, ни на минуту не забывая, куда плыть, что под ногами вода, и надо грести, и что непривычным рукам больно, что только
смотреть на это легко, а что делать это,
хотя и очень радостно, но очень трудно.
Обе несомненно знали, что такое была жизнь и что такое была смерть, и
хотя никак не могли ответить и не поняли бы даже тех вопросов, которые представлялись Левину, обе не сомневались в значении этого явления и совершенно одинаково, не только между собой, но разделяя этот взгляд с миллионами людей,
смотрели на это.
— Нынче кончится,
посмотрите, — сказала Марья Николаевна
хотя и шопотом, но так, что больной, очень чуткий, как замечал Левин, должен был слышать ее. Левин зашикал на нее и оглянулся на больного. Николай слышал; но эти слова не произвели на него никакого впечатления. Взгляд его был всё тот же укоризненный и напряженный.
Но Сережа,
хотя и слышал слабый голос гувернера, не обратил на него внимания. Он стоял, держась рукой за перевязь швейцара, и
смотрел ему в лицо.
— Да я не
хочу знать! — почти вскрикнула она. — Не
хочу. Раскаиваюсь я в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать? Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не
смотришь на меня?
— Не
хочу я
смотреть на эти безрассудства.
Но княгиня не понимала его чувств и объясняла его неохоту думать и говорить про это легкомыслием и равнодушием, а потому не давала ему покоя. Она поручала Степану Аркадьичу
посмотреть квартиру и теперь подозвала к себе Левина. — Я ничего не знаю, княгиня. Делайте, как
хотите, — говорил он.
Он не
смотрел на ее лицо и не
хотел видеть, что она, в ее положении, дрожала всем лицом и имела жалкий, уничтоженный вид.
Сначала она думала о детях, о которых,
хотя княгиня, а главное Кити (она на нее больше надеялась), обещала за ними
смотреть, она всё-таки беспокоилась.
Анна
смотрела на худое, измученное, с засыпавшеюся в морщинки пылью, лицо Долли и
хотела сказать то, что она думала, именно, что Долли похудела; но, вспомнив, что она сама похорошела и что взгляд Долли сказал ей это, она вздохнула и заговорила о себе.
Я не
хочу этого обмана! — сказал он с энергическим жестом отрицания и мрачно-вопросительно
посмотрел на Дарью Александровну.
— Он говорил о том, о чем я сама
хочу говорить, и мне легко быть его адвокатом: о том, нет ли возможности и нельзя ли… — Дарья Александровна запнулась, — исправить, улучшить твое положение… Ты знаешь, как я
смотрю… Но всё-таки, если возможно, надо выйти замуж…
— Ах, нисколько! Это щекотит Алексея и больше ничего; но он мальчик и весь у меня в руках; ты понимаешь, я им управляю как
хочу. Он всё равно, что твой Гриша… Долли! — вдруг переменила она речь — ты говоришь, что я мрачно
смотрю. Ты не можешь понимать. Это слишком ужасно. Я стараюсь вовсе не
смотреть.
Когда она вошла в спальню, Вронский внимательно
посмотрел на нее. Он искал следов того разговора, который, он знал, она, так долго оставаясь в комнате Долли, должна была иметь с нею. Но в ее выражении, возбужденно-сдержанном и что-то скрывающем, он ничего не нашел, кроме
хотя и привычной ему, но всё еще пленяющей его красоты, сознания ее и желания, чтоб она на него действовала. Он не
хотел спросить ее о том, что они говорили, но надеялся, что она сама скажет что-нибудь. Но она сказала только...
― Я и то
хотел походить,
посмотреть. Это интересно.
Он поднял голову. Бессильно опустив руки на одеяло, необычайно прекрасная и тихая, она безмолвно
смотрела на него и
хотела и не могла улыбнуться.
Француз спал или притворялся, что спит, прислонив голову к спинке кресла, и потною рукой, лежавшею на колене, делал слабые движения, как будто ловя что-то. Алексей Александрович встал,
хотел осторожно, но, зацепив за стол, подошел и положил свою руку в руку Француза. Степан Аркадьич встал тоже и, широко отворяя глава, желая разбудить себя, если он спит,
смотрел то на того, то на другого. Всё это было наяву. Степан Аркадьич чувствовал, что у него в голове становится всё более и более нехорошо.
— А ты очень испугался? — сказала она. — И я тоже, но мне теперь больше страшно, как уж прошло. Я пойду
посмотреть дуб. А как мил Катавасов! Да и вообще целый день было так приятно. И ты с Сергеем Иванычем так хорош, когда ты
захочешь… Ну, иди к ним. А то после ванны здесь всегда жарко и пар…
Неточные совпадения
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил.
Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник
захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
— В первый раз, как я увидел твоего коня, — продолжал Азамат, — когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его, в моей душе сделалось что-то непонятное, и с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца
смотрел я с презрением, стыдно было мне на них показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой с своей стройной поступью, с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он
смотрел мне в глаза своими бойкими глазами, как будто
хотел слово вымолвить.
— Да я вовсе не имею претензии ей нравиться: я просто
хочу познакомиться с приятным домом, и было бы очень смешно, если б я имел какие-нибудь надежды… Вот вы, например, другое дело! — вы, победители петербургские: только
посмотрите, так женщины тают… А знаешь ли, Печорин, что княжна о тебе говорила?
Но зато какую силу воли придавала им уверенность, что целое небо со своими бесчисленными жителями на них
смотрит с участием,
хотя немым, но неизменным!..
Грустно видеть, когда юноша теряет лучшие свои надежды и мечты, когда пред ним отдергивается розовый флер, сквозь который он
смотрел на дела и чувства человеческие,
хотя есть надежда, что он заменит старые заблуждения новыми, не менее проходящими, но зато не менее сладкими…