Неточные совпадения
«Ах, ах, ах! Аа!…» замычал он, вспоминая всё, что
было. И его воображению представились опять все подробности ссоры
с женою, вся безвыходность его положения и мучительнее всего собственная
вина его.
Левин
ел и устрицы, хотя белый хлеб
с сыром
был ему приятнее. Но он любовался на Облонского. Даже Татарин, отвинтивший пробку и разливавший игристое
вино по разлатым тонким рюмкам,
с заметною улыбкой удовольствия, поправляя свой белый галстук, поглядывал на Степана Аркадьича.
— Да, я понимаю, что положение его ужасно; виноватому хуже, чем невинному, — сказала она, — если он чувствует, что от
вины его всё несчастие. Но как же простить, как мне опять
быть его женою после нее? Мне жить
с ним теперь
будет мученье, именно потому, что я люблю свою прошедшую любовь к нему…
— Мне обедать еще рано, а
выпить надо. Я приду сейчас. Ей,
вина! — крикнул он своим знаменитым в командовании, густым и заставлявшим дрожать стекла голосом. — Нет, не надо, — тотчас же опять крикнул он. — Ты домой, так я
с тобой пойду.
Народ, доктор и фельдшер, офицеры его полка, бежали к нему. К своему несчастию, он чувствовал, что
был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено
было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на вопросы, не мог говорить ни
с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей
с головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором
виною сам.
Он почувствовал тоже, что что-то поднимается к его горлу, щиплет ему вносу, и он первый раз в жизни почувствовал себя готовым заплакать. Он не мог бы сказать, что именно так тронуло его; ему
было жалко ее, и он чувствовал, что не может помочь ей, и вместе
с тем знал, что он
виною ее несчастья, что он сделал что-то нехорошее.
— Право, я не знаю, что в нем можно осуждать. Направления его я не знаю, но одно — он отличный малый, — отвечал Степан Аркадьич. — Я сейчас
был у него, и, право, отличный малый. Мы позавтракали, и я его научил делать, знаешь, это питье,
вино с апельсинами. Это очень прохлаждает. И удивительно, что он не знал этого. Ему очень понравилось. Нет, право, он славный малый.
То, что он теперь, искупив пред мужем свою
вину, должен
был отказаться от нее и никогда не становиться впредь между ею
с ее раскаянием и ее мужем,
было твердо решено в его сердце; но он не мог вырвать из своего сердца сожаления о потере ее любви, не мог стереть в воспоминании те минуты счастия, которые он знал
с ней, которые так мало ценимы им
были тогда и которые во всей своей прелести преследовали его теперь.
Весело
было пить из плоской чаши теплое красное
вино с водой, и стало еще веселее, когда священник, откинув ризу и взяв их обе руки в свою, повел их при порывах баса, выводившего «Исаие ликуй», вокруг аналоя.
— Ну что за охота спать! — сказал Степан Аркадьич, после выпитых за ужином нескольких стаканов
вина пришедший в свое самое милое и поэтическое настроение. — Смотри, Кити, — говорил он, указывая на поднимавшуюся из-за лип луну, — что за прелесть! Весловский, вот когда серенаду. Ты знаешь, у него славный голос, мы
с ним спелись дорогой. Он привез
с собою прекрасные романсы, новые два.
С Варварой Андреевной бы
спеть.
— Ей, охотники! — прокричал им один из мужиков, сидевших у отпряженной телеги, — иди
с нами полудновать!
Вино пить!
Обед,
вина, сервировка — всё это
было очень хорошо, но всё это
было такое, какое видела Дарья Александровна на званых обедах и балах, от которых она отвыкла, и
с тем же характером безличности и напряженности; и потому в обыкновенный день и в маленьком кружке всё это произвело на нее неприятное впечатление.
Всё
было, вместе
с отличным обедом и
винами не от русских виноторговцев, а прямо заграничной разливки, очень благородно, просто и весело. Кружок людей в двадцать человек
был подобран Свияжским из единомышленных, либеральных, новых деятелей и вместе остроумных и порядочных.
Пили тосты, тоже полушутливые, и за нового губернского предводителя, и за губернатора, и за директора банка, и за «любезного нашего хозяина».
Сейчас же, еще за ухой, Гагину подали шампанского, и он велел наливать в четыре стакана. Левин не отказался от предлагаемого
вина и спросил другую бутылку. Он проголодался и
ел и
пил с большим удовольствием и еще
с большим удовольствием принимал участие в веселых и простых разговорах собеседников. Гагин, понизив голос, рассказывал новый петербургский анекдот, и анекдот, хотя неприличный и глупый,
был так смешон, что Левин расхохотался так громко, что на него оглянулись соседи.
― Это Яшвин, ― отвечал Туровцыну Вронский и присел на освободившееся подле них место.
Выпив предложенный бокал, он спросил бутылку. Под влиянием ли клубного впечатления или выпитого
вина Левин разговорился
с Вронским о лучшей породе скота и
был очень рад, что не чувствует никакой враждебности к этому человеку. Он даже сказал ему между прочим, что слышал от жены, что она встретила его у княгини Марьи Борисовны.
Долго Левин не мог успокоить жену. Наконец он успокоил ее, только признавшись, что чувство жалости в соединении
с вином сбили его, и он поддался хитрому влиянию Анны и что он
будет избегать ее. Одно, в чем он искреннее всего признавался,
было то, что, живя так долго в Москве, за одними разговорами, едой и питьем, он ошалел. Они проговорили до трех часов ночи. Только в три часа они настолько примирились, что могли заснуть.
Неточные совпадения
Был тут непьющий каменщик, // Так опьянел
с гусятины, // На что твое
вино!
Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не
будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая
вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай
с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
— Мы ведем жизнь довольно прозаическую, — сказал он, вздохнув, — пьющие утром воду — вялы, как все больные, а пьющие
вино повечеру — несносны, как все здоровые. Женские общества
есть; только от них небольшое утешение: они играют в вист, одеваются дурно и ужасно говорят по-французски. Нынешний год из Москвы одна только княгиня Лиговская
с дочерью; но я
с ними незнаком. Моя солдатская шинель — как печать отвержения. Участие, которое она возбуждает, тяжело, как милостыня.
Несмотря, однако ж, на такую размолвку, гость и хозяин поужинали вместе, хотя на этот раз не стояло на столе никаких
вин с затейливыми именами. Торчала одна только бутылка
с каким-то кипрским, которое
было то, что называют кислятина во всех отношениях. После ужина Ноздрев сказал Чичикову, отведя его в боковую комнату, где
была приготовлена для него постель:
С винами была тоже история.