Неточные совпадения
—
Я? ты находишь?
Я не странная, но
я дурная. Это бывает
со мной.
Мне всё хочется плакать. Это очень. глупо, но это
проходит, — сказала быстро Анна и нагнула покрасневшее лицо к игрушечному мешочку, в который она укладывала ночной чепчик и батистовые платки. Глаза ее особенно блестели и беспрестанно подергивались слезами. — Так
мне из Петербурга
не хотелось уезжать, а теперь отсюда
не хочется.
—
Я! — повторила она. — Да,
я мучаюсь иногда; но это
пройдет, если ты никогда
не будешь говорить
со мной об этом. Когда ты говоришь
со мной об этом, тогда только это
меня мучает.
— Нет,
я всегда
хожу одна, и никогда
со мной ничего
не бывает, — сказала она, взяв шляпу. И, поцеловав ещё раз Кити и так и
не сказав, что было важно, бодрым шагом, с нотами под мышкой, скрылась в полутьме летней ночи, унося с собой свою тайну о том, что важно и что даёт ей это завидное спокойствие и достоинство.
Она попросила Левина и Воркуева
пройти в гостиную, а сама осталась поговорить о чем-то с братом. «О разводе, о Вронском, о том, что он делает в клубе, обо
мне?» думал Левин. И его так волновал вопрос о том, что она говорит
со Степаном Аркадьичем, что он почти
не слушал того, что рассказывал ему Воркуев о достоинствах написанного Анной Аркадьевной романа для детей.
Она отодвигалась от меня на самый кончик скамейки, за обедом она передавала тарелки не через меня, а за моей спиной; она
не ходила со мной под руку в паре, как это было принято; приходя в дортуар, она ложилась скоро, скоро и засыпала, еще до спуска газа, как бы боясь разговоров и объяснений с моей стороны.
Неточные совпадения
Как велено, так сделано: //
Ходила с гневом на сердце, // А лишнего
не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, // И горя словно
не было! // Запела, как певала
я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, //
Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, //
Со свечкой поискать…
А другой раз сидит у себя в комнате, ветер пахнёт, уверяет, что простудился; ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет; а при
мне ходил на кабана один на один; бывало, по целым часам слова
не добьешься, зато уж иногда как начнет рассказывать, так животики надорвешь
со смеха…
«И полно, Таня! В эти лета // Мы
не слыхали про любовь; // А то бы согнала
со света //
Меня покойница свекровь». — // «Да как же ты венчалась, няня?» — // «Так, видно, Бог велел. Мой Ваня // Моложе был
меня, мой свет, // А было
мне тринадцать лет. // Недели две
ходила сваха // К моей родне, и наконец // Благословил
меня отец. //
Я горько плакала
со страха, //
Мне с плачем косу расплели // Да с пеньем в церковь повели.
«И с чего взял
я, — думал он,
сходя под ворота, — с чего взял
я, что ее непременно в эту минуту
не будет дома? Почему, почему, почему
я так наверно это решил?» Он был раздавлен, даже как-то унижен. Ему хотелось смеяться над собою
со злости… Тупая, зверская злоба закипела в нем.
«Полуграмотному человеку, какому-нибудь слесарю, поручена жизнь сотен людей. Он везет их сотни верст. Он может
сойти с ума, спрыгнуть на землю, убежать, умереть от паралича сердца. Может,
не щадя своей жизни,
со зла на людей устроить крушение. Его ответственность предо
мной… пред людями — ничтожна. В пятом году машинист Николаевской дороги увез революционеров-рабочих на глазах карательного отряда…»