Неточные совпадения
Для чего этим трем барышням нужно было говорить через день по-французски и по-английски; для чего они в известные часы играли попеременкам на фортепиано, звуки которого слышались у брата наверху, где занимались студенты; для чего ездили эти учителя французской литературы, музыки, рисованья, танцев; для чего в известные часы все три барышни с М-llе Linon подъезжали в коляске к Тверскому бульвару в своих атласных шубках — Долли в длинной, Натали в полудлинной, а Кити в совершенно короткой, так что статные ножки ее в туго-натянутых красных чулках были на всем виду; для чего им, в сопровождении лакея с золотою кокардой на шляпе, нужно было ходить по Тверскому бульвару, — всего этого и
многого другого, что делалось в их таинственном мире, он
не понимал, но
знал, что всё, что там делалось, было прекрасно, и был влюблен именно в эту таинственность совершавшегося.
Вронский никогда
не знал семейной жизни. Мать его была в молодости блестящая светская женщина, имевшая во время замужества, и в особенности после,
много романов, известных всему свету. Отца своего он почти
не помнил и был воспитан в Пажеском Корпусе.
Никто
не знает, и только лакей хозяина на их вопрос: живут ли наверху мамзели, отвечает, что их тут очень
много.
Мать Вронского,
узнав о его связи, сначала была довольна — и потому, что ничто, по ее понятиям,
не давало последней отделки блестящему молодому человеку, как связь в высшем свете, и потому, что столь понравившаяся ей Каренина, так
много говорившая о своем сыне, была всё-таки такая же, как и все красивые и порядочные женщины, по понятиям графини Вронской.
— Ах,
многое важнее, — отвечала Варенька,
не зная, что сказать. Но в это время из окна послышался голос княгини...
Чем больше он
узнавал брата, тем более замечал, что и Сергей Иванович и
многие другие деятели для общего блага
не сердцем были приведены к этой любви к общему благу, но умом рассудили, что заниматься этим хорошо, и только потому занимались этим.
Княгиня подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и
не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда князь с княгиней вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему
многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем
не то, что нужно было.
Он постоянно чувствовал, что от него требуется
многое, чего он
не знает, и он делал всё, что ему говорили, и всё это доставляло ему счастье.
Он
знал, что надо было
много внимания и осторожности для того, чтобы, снимая покров,
не повредить самого произведения, и для того, чтобы снять все покровы; но искусства писать, техники тут никакой
не было.
Он
знал тоже, что
многие мужские большие умы, мысли которых об этом он читал, думали об этом и
не знали одной сотой того, что
знала об этом его жена и Агафья Михайловна.
Левин же и другие, хотя и
многое могли сказать о смерти, очевидно,
не знали, потому что боялись смерти и решительно
не знали, что надо делать, когда люди умирают.
— Тебе бы так мучительно было одному, — сказала она и, подняв высоко руки, которые закрывали ее покрасневшие от удовольствия щеки, свернула на затылке косы и зашпилила их. — Нет, — продолжала она, — она
не знала… Я, к счастию, научилась
многому в Содене.
— Да что же думать? Он (он разумелся Сергей Иванович) мог всегда сделать первую партию в России; теперь он уж
не так молод, но всё-таки, я
знаю, за него и теперь пошли бы
многие… Она очень добрая, но он мог бы…
— Я очень рад, поедем. А вы охотились уже нынешний год? — сказал Левин Весловскому, внимательно оглядывая его ногу, но с притворною приятностью, которую так
знала в нем Кити и которая так
не шла ему. — Дупелей
не знаю найдем ли, а бекасов
много. Только надо ехать рано. Вы
не устанете? Ты
не устал, Стива?
Васенька Весловский, ее муж и даже Свияжский и
много людей, которых она
знала, никогда
не думали об этом и верили на слово тому, что всякий порядочный хозяин желает дать почувствовать своим гостям, именно, что всё, что так хорошо у него устроено,
не стоило ему, хозяину, никакого труда, а сделалось само собой.
Но Левин
много изменился со времени своей женитьбы; он был терпелив и если
не понимал, для чего всё это так устроено, то говорил себе, что,
не зная всего, он
не может судить, что, вероятно, так надобно, и старался
не возмущаться.
Это откашливанье она
знала. Это был признак его сильного недовольства,
не на нее, а на самого себя. Он действительно был недоволен, но
не тем, что денег вышло
много, а что ему напоминают то, о чем он,
зная, что в этом что-то неладно, желает забыть.
― Ты вот и
не знаешь этого названия. Это наш клубный термин.
Знаешь, как яйца катают, так когда
много катают, то сделается шлюпик. Так и наш брат: ездишь-ездишь в клуб и сделаешься шлюпиком. Да, вот ты смеешься, а наш брат уже смотрит, когда сам в шлюпики попадет. Ты
знаешь князя Чеченского? — спросил князь, и Левин видел по лицу, что он собирается рассказать что-то смешное.
Сергей Иванович был умен, образован, здоров, деятелен и
не знал, куда употребить всю свою деятельность. Разговоры в гостиных, съездах, собраниях, комитетах, везде, где можно было говорить, занимали часть его времени; но он, давнишний городской житель,
не позволял себе уходить всему в разговоры, как это делал его неопытный брат, когда бывал в Москве; оставалось еще
много досуга и умственных сил.
Она улыбалась тому, что, хотя она и говорила, что он
не может
узнавать, сердцем она
знала, что
не только он
узнает Агафью Михайловну, но что он всё
знает и понимает, и
знает и понимает еще
много такого, чего никто
не знает, и что она, мать, сама
узнала и стала понимать только благодаря ему.
Неточные совпадения
В минуты унынья, о Родина-мать! // Я мыслью вперед улетаю, // Еще суждено тебе
много страдать, // Но ты
не погибнешь, я
знаю.
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь
знать вашего дядюшку. А, сверх того, от
многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его
не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Стародум. Ему
многие смеются. Я это
знаю. Быть так. Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я
не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а
не вы. Тогда
не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за
многих. Зато нонче
многие не стоят одного. Отец мой у двора Петра Великого…
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть,
не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те
знаю, а новых издавать
не желаю. Конечно,
многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя в атаках
не вижу-с!
В сем приятном уединении он под видом ласки или шутливых манер может
узнать много такого, что для самого расторопного сыщика
не всегда бывает доступно.