Неточные совпадения
— Я больше тебя знаю свет, — сказала она. — Я знаю этих людей, как Стива, как они смотрят на это. Ты говоришь, что он с ней говорил об тебе. Этого
не было. Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и жена — это для них святыня. Как-то у них эти женщины остаются в презрении и
не мешают
семье. Они какую-то черту
проводят непроходимую между
семьей и этим. Я этого
не понимаю, но это так.
Степан Аркадьич
не обедал дома, но обещал приехать
проводить сестру в
семь часов.
Неточные совпадения
«Куда? Уж эти мне поэты!» // — Прощай, Онегин, мне пора. // «Я
не держу тебя; но где ты // Свои
проводишь вечера?» // — У Лариных. — «Вот это чудно. // Помилуй! и тебе
не трудно // Там каждый вечер убивать?» // — Нимало. — «
Не могу понять. // Отселе вижу, что такое: // Во-первых (слушай, прав ли я?), // Простая, русская
семья, // К гостям усердие большое, // Варенье, вечный разговор // Про дождь, про лён, про скотный двор…»
Кроме старообрядцев, на Амагу жила еще одна
семья удэгейцев, состоящая из старика мужа, его жены и трех взрослых сыновей. К чести старообрядцев нужно сказать, что, придя на Амагу, они
не стали притеснять туземцев, а, наоборот, помогли им и начали учить земледелию и скотоводству; удэгейцы научились говорить по-русски,
завели лошадей, рогатый скот и построили баню.
До
семи лет было приказано
водить меня за руку по внутренней лестнице, которая была несколько крута; до одиннадцати меня мыла в корыте Вера Артамоновна; стало, очень последовательно — за мной, студентом, посылали слугу и до двадцати одного года мне
не позволялось возвращаться домой после половины одиннадцатого.
Устенька в отчаянии уходила в комнату мисс Дудль, чтоб
отвести душу. Она только теперь в полную меру оценила эту простую, но твердую женщину, которая в каждый данный момент знала, как она должна поступить. Мисс Дудль совсем сжилась с
семьей Стабровских и рассчитывала, что, в случае смерти старика, перейдет к Диде, у которой могли быть свои дети. Но получилось другое: деревянную англичанку без всякой причины возненавидел пан Казимир, а Дидя, по своей привычке, и
не думала ее защищать.
— Вот ты и осудил меня, а как в писании сказано: «Ты кто еси судий чуждему рабу: своему господеви стоишь или падаешь…» Так-то, родимые мои! Осудить-то легко, а того вы
не подумали, что к мирянину приставлен всего один бес, к попу —
семь бесов, а к чернецу — все четырнадцать. Согрели бы вы меня лучше водочкой, чем непутевые речи
заводить про наше иноческое житие.