Неточные совпадения
Княгиня
была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил судьбу Кити и что
не может
быть сомнения в намерениях Вронского; но слова мужа смутили ее. И, вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью
будущего, несколько раз повторила в душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
Во время кадрили ничего значительного
не было сказано, шел прерывистый разговор то о Корсунских, муже и жене, которых он очень забавно описывал, как милых сорокалетних детей, то о
будущем общественном театре, и только один раз разговор затронул ее за живое, когда он спросил о Левине, тут ли он, и прибавил, что он очень понравился ему.
— Если
было с ее стороны что-нибудь тогда, то это
было увлеченье внешностью, — продолжал Облонский. — Этот, знаешь, совершенный аристократизм и
будущее положение в свете подействовали
не на нее, а на мать.
Когда она думала о сыне и его
будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так становилось страшно за то, что она сделала, что она
не рассуждала, а, как женщина, старалась только успокоить себя лживыми рассуждениями и словами, с тем чтобы всё оставалось по старому и чтобы можно
было забыть про страшный вопрос, что
будет с сыном.
Было то время года, перевал лета, когда урожай нынешнего года уже определился, когда начинаются заботы о посеве
будущего года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая,
не налитым, еще легким колосом волнуется по ветру, когда зеленые овсы, с раскиданными по ним кустами желтой травы, неровно выкидываются по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится, скрывая землю, когда убитые в камень скотиной пары́ с оставленными дорогами, которые
не берет соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза пахнут по зарям вместе с медовыми травами, и на низах, ожидая косы, стоят сплошным морем береженые луга с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
Он даже
не имел никаких планов и целей для
будущей жизни; он предоставлял решение этого другим, зная, что всё
будет прекрасно.
— Нет, он мне очень нравится.
Не оттого, что он
будущий beau-frère, [Шурин,] — отвечала Львова. — И как он хорошо себя держит! А это так трудно держать себя хорошо в этом положении —
не быть смешным. А он
не смешон,
не натянут, он видно, что тронут.
В его
будущей супружеской жизни
не только
не могло
быть, по его убеждению, ничего подобного, но даже все внешние формы, казалось ему, должны
были быть во всем совершенно
не похожи на жизнь других.
Даже до мелочей Сергей Иванович находил в ней всё то, чего он желал от жены: она
была бедна и одинока, так что она
не приведет с собой кучу родных и их влияние в дом мужа, как его он видел на Кити, а
будет всем обязана мужу, чего он тоже всегда желал для своей
будущей семейной жизни.
Она теперь ясно сознавала зарождение в себе нового чувства любви к
будущему, отчасти для нее уже настоящему ребенку и с наслаждением прислушивалась к этому чувству. Он теперь уже
не был вполне частью ее, а иногда жил и своею независимою от нее жизнью. Часто ей бывало больно от этого, но вместе с тем хотелось смеяться от странной новой радости.
Она знала, что̀ мучало ее мужа. Это
было его неверие. Несмотря на то, что, если бы у нее спросили, полагает ли она, что в
будущей жизни он, если
не поверит,
будет погублен, она бы должна
была согласиться, что он
будет погублен, — его неверие
не делало ее несчастья; и она, признававшая то, что для неверующего
не может
быть спасения, и любя более всего на свете душу своего мужа, с улыбкой думала о его неверии и говорила сама себе, что он смешной.
Неточные совпадения
Тем
не менее вопрос «охранительных людей» все-таки
не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то
есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в
будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего
не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но
не стоять на коленах
не могли. Господи! чего они
не передумали в это время! Думают: станут они теперь
есть горчицу, — как бы на
будущее время еще какую ни на
есть мерзость
есть не заставили;
не станут — как бы шелепов
не пришлось отведать. Казалось, что колени в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и ту и другую сторону.
Это
была такая ничтожная подробность в громадной серии многотрудных его подвигов по сей части, что
не вызвала в нем даже потребности в стратегических соображениях, могущих обеспечить его походы на
будущее время…
О, я прошу тебя:
не мучь меня по-прежнему пустыми сомнениями и притворной холодностью: я, может
быть, скоро умру, я чувствую, что слабею со дня на день… и, несмотря на это, я
не могу думать о
будущей жизни, я думаю только о тебе…
И чье-нибудь он сердце тронет; // И, сохраненная судьбой, //
Быть может, в Лете
не потонет // Строфа, слагаемая мной; //
Быть может (лестная надежда!), // Укажет
будущий невежда // На мой прославленный портрет // И молвит: то-то
был поэт! // Прими ж мои благодаренья, // Поклонник мирных аонид, // О ты, чья память сохранит // Мои летучие творенья, // Чья благосклонная рука // Потреплет лавры старика!