Неточные совпадения
«Ах да!» Он опустил голову, и красивое
лицо его приняло тоскливое выражение. «
Пойти или не
пойти?» говорил он себе. И внутренний голос говорил ему, что ходить не надобно, что кроме фальши тут ничего быть не может, что поправить, починить их отношения невозможно, потому что невозможно сделать ее опять привлекательною и возбуждающею любовь или его сделать стариком, неспособным любить. Кроме фальши и лжи, ничего не могло выйти теперь; а фальшь и ложь были противны его натуре.
Степан Аркадьич вздохнул, отер
лицо и тихими шагами
пошел из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может быть, девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из комнаты.
Но в это самое время вышла княгиня. На
лице ее изобразился ужас, когда она увидела их одних и их расстроенные
лица. Левин поклонился ей и ничего не сказал. Кити молчала, не поднимая глаз. «
Слава Богу, отказала», — подумала мать, и
лицо ее просияло обычной улыбкой, с которою она встречала по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о его жизни в деревне. Он сел опять, ожидая приезда гостей, чтоб уехать незаметно.
Он извинился и
пошел было в вагон, но почувствовал необходимость еще раз взглянуть на нее — не потому, что она была очень красива, не по тому изяществу и скромной грации, которые видны были во всей ее фигуре, но потому, что в выражении миловидного
лица, когда она прошла мимо его, было что-то особенно ласковое и нежное.
— И я рада, — слабо улыбаясь и стараясь по выражению
лица Анны узнать, знает ли она, сказала Долли. «Верно, знает», подумала она, заметив соболезнование на
лице Анны. — Ну,
пойдем, я тебя проведу в твою комнату, — продолжала она, стараясь отдалить сколько возможно минуту объяснения.
Анна
шла, опустив голову и играя кистями башлыка.
Лицо ее блестело ярким блеском; но блеск этот был не веселый, — он напоминал страшный блеск пожара среди темной ночи. Увидав мужа, Анна подняла голову и, как будто просыпаясь, улыбнулась.
«Боже мой, как светло! Это страшно, но я люблю видеть его
лицо и люблю этот фантастический свет… Муж! ах, да… Ну, и
слава Богу, что с ним всё кончено».
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув на плечо косу, медленными шагами
пошел заходить по следам, оставленным его каблуками по прокосу, и Левин точно так же
пошел по своему прокосу. Несмотря на то, что пот катил градом по его
лицу и капал с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная в воде, — ему было очень хорошо. В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Сзади Левина
шел молодой Мишка. Миловидное, молодое
лицо его, обвязанное по волосам жгутом свежей травы, всё работало от усилий; но как только взглядывали на него, он улыбался. Он, видимо, готов был умереть скорее, чем признаться, что ему трудно.
Увидав ее, он хотел встать, раздумал, потом
лицо его вспыхнуло, чего никогда прежде не видала Анна, и он быстро встал и
пошел ей навстречу, глядя не в глаза ей, а выше, на ее лоб и прическу. Он подошел к ней, взял ее за руку и попросил сесть.
Он зажег свечу и осторожно встал и
пошел к зеркалу и стал смотреть свое
лицо и волосы.
— Чудак! — сказал Степан Аркадьич жене и, взглянув на часы, сделал пред
лицом движение рукой, означающее ласку жене и детям, и молодецки
пошел по тротуару.
Она
шла чрез залу, и букольки и
лицо ее сияли.
Алексей Александрович, увидав слезы Вронского, почувствовал прилив того душевного расстройства, которое производил в нем вид страданий других людей и, отворачивая
лицо, он, не дослушав его слов, поспешно
пошел к двери.
— Ты знаком с Карениной? Мы вместе путешествуем. Я к ней
иду, — по-французски сказал он, внимательно вглядываясь в
лицо Голенищева.
— Очень рада, я сейчас
пойду надену шляпу. Вы говорите, что жарко? — сказала она, остановившись у двери и вопросительно глядя на Вронского. И опять яркая краска покрыла ее
лицо.
Избранная Вронским роль с переездом в палаццо удалась совершенно, и, познакомившись чрез посредство Голенищева с некоторыми интересными
лицами, первое время он был спокоен. Он писал под руководством итальянского профессора живописи этюды с натуры и занимался средневековою итальянскою жизнью. Средневековая итальянская жизнь в последнее время так прельстила Вронского, что он даже шляпу и плед через плечо стал носить по-средневековски, что очень
шло к нему.
— Ну так войдите, — сказала Кити, обращаясь к оправившейся Марье Николаевне; но заметив испуганное
лицо мужа, — или
идите,
идите и пришлите за мной, — сказала она и вернулась в нумер. Левин
пошел к брату.
— Теперь я приступаю к делу, — сказала она с улыбкой, помолчав и отирая с
лица остатки слез. — Я
иду к Сереже. Только в крайнем случае я обращусь к вам. — И она встала и вышла.
— Мама! Она часто ходит ко мне, и когда придет… — начал было он, но остановился, заметив, что няня шопотом что — то сказала матери и что на
лице матери выразились испуг и что-то похожее на стыд, что так не
шло к матери.
Сережа опустился в постель и зарыдал, закрыв
лицо руками. Анна отняла эти руки, еще раз поцеловала его мокрое
лицо и быстрыми шагами вышла в дверь. Алексей Александрович
шел ей навстречу. Увидав ее, он остановился и наклонил голову.
— Благодарю вас, — сказала она, взяв в маленькую руку в длинной перчатке поднятую Вронским афишу, и вдруг в это мгновение красивое
лицо ее вздрогнуло. Она встала и
пошла в глубь ложи.
Левин остался на другом конце стола и, не переставая разговаривать с княгиней и Варенькой, видел, что между Степаном Аркадьичем, Долли, Кити и Весловским
шел оживленный и таинственный разговор. Мало того, что
шел таинственный разговор, он видел в
лице своей жены выражение серьезного чувства, когда она, не спуская глаз, смотрела в красивое
лицо Васеньки, что-то оживленно рассказывавшего.
—
Иди, ничаво! — прокричал с красным
лицом веселый бородатый мужик, осклабляя белые зубы и поднимая зеленоватый, блестящий на солнце штоф.
Он, с его привычным ей
лицом, но всегда страшными глазами,
шел, спотыкаясь по кочкам, и необыкновенно тихо, как ей казалось.
В саду они наткнулись на мужика, чистившего дорожку. И уже не думая о том, что мужик видит ее заплаканное, а его взволнованное
лицо, не думая о том, что они имеют вид людей, убегающих от какого-то несчастья, они быстрыми шагами
шли вперед, чувствуя, что им надо высказаться и разубедить друг друга, побыть одним вместе и избавиться этим от того мучения, которое оба испытывали.
— Ты не то хотела спросить? Ты хотела спросить про ее имя? Правда? Это мучает Алексея. У ней нет имени. То есть она Каренина, — сказала Анна, сощурив глаза так, что только видны были сошедшиеся ресницы. — Впрочем, — вдруг просветлев
лицом, — об этом мы всё переговорим после.
Пойдем, я тебе покажу ее. Elle est très gentille. [Она очень мила.] Она ползает уже.
Она видела по
лицу Вронского, что ему чего-то нужно было от нее. Она не ошиблась. Как только они вошли через калитку опять в сад, он посмотрел в ту сторону, куда
пошла Анна, и, убедившись, что она не может ни слышать, ни видеть их, начал...
Дарья Александровна вопросительно-робко смотрела на его энергическое
лицо, которое то всё, то местами выходило на просвет солнца в тени лип, то опять омрачалась тенью, и ожидала того, что он скажет дальше; но он, цепляя тростью за щебень, молча
шел подле нее.
Толстый дворецкий, блестя круглым бритым
лицом и крахмаленным бантом белого галстука, доложил, что кушанье готово, и дамы поднялись. Вронский попросил Свияжского подать руку Анне Аркадьевне, а сам подошел к Долли. Весловский прежде Тушкевича подал руку княжне Варваре, так что Тушкевич с управляющим и доктором
пошли одни.
Выражение его
лица и всей фигуры в мундире, крестах и белых с галунами панталонах, как он торопливо
шел, напомнило Левину травимого зверя, который видит, что дело его плохо.
Потом, вспомнив всё то волнение и озлобление, которые он видел на всех
лицах, ему стало грустно: он решился уехать и
пошел вниз.
На углу он встретил спешившего ночного извозчика. На маленьких санках, в бархатном салопе, повязанная платком, сидела Лизавета Петровна. «
Слава Богу,
слава Богу»! проговорил он, с восторгом узнав ее, теперь имевшее особенно серьезное, даже строгое выражение, маленькое белокурое
лицо. Не приказывая останавливаться извозчику, он побежал назад рядом с нею.
«А ничего, так tant pis», подумал он, опять похолодев, повернулся и
пошел. Выходя, он в зеркало увидал ее
лицо, бледное, с дрожащими губами. Он и хотел остановиться и сказать ей утешительное слово, но ноги вынесли его из комнаты, прежде чем он придумал, что сказать. Целый этот день он провел вне дома, и, когда приехал поздно вечером, девушка сказала ему, что у Анны Аркадьевны болит голова, и она просила не входить к ней.
Няня понесла ребенка к матери. Агафья Михайловна
шла за ним с распустившимся от нежности
лицом.