Неточные совпадения
— О нет, — сказала Кити и села
к столу.
— Я нездоров, я раздражителен стал, — проговорил, успокоиваясь и тяжело дыша, Николай Левин, — и потом ты мне говоришь о Сергей Иваныче и его статье. Это такой вздор, такое вранье, такое самообманыванье. Что может писать о справедливости человек, который ее не знает? Вы читали его статью? — обратился он
к Крицкому, опять садясь
к столу и сдвигая с него до половины насыпанные папиросы, чтоб опростать место.
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница, жена директора, и рассказала все городские новости. В три часа и она уехала, обещаясь приехать
к обеду. Алексей Александрович был в министерстве. Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои вещи, прочесть и ответить на записки и письма, которые у нее скопились на
столе.
Ровно в двенадцать, когда Анна еще сидела за письменным
столом, дописывая письмо
к Долли, послышались ровные шаги в туфлях, и Алексей Александрович, вымытый и причесанный, с книгою под мышкой, подошел
к ней.
И, отделав как следовало приятельницу Анны, княгиня Мягкая встала и вместе с женой посланника присоединилась
к столу, где шел общий разговор о Прусском короле.
— О Карениных. Княгиня делала характеристику Алексея Александровича, — отвечала жена посланника, с улыбкой садясь
к столу.
— О, да! — сказала Анна, сияя улыбкой счастья и не понимая ни одного слова из того, что говорила ей Бетси. Она перешла
к большому
столу и приняла участие в общем разговоре.
Степан Аркадьич сел
к столу и начал шутить с Агафьей Михайловной, уверяя ее, что такого обеда и ужина он давно не ел.
Вернувшись с Кити с вод и пригласив
к себе
к кофе и полковника, и Марью Евгеньевну, и Вареньку, князь велел вынести
стол и кресла в садик, под каштан, и там накрыть завтрак.
Кити с гордым видом, не помирившись с своим другом, взяла со
стола корольки в коробочке и пошла
к матери.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного
стола, на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности. Положив локти на
стол, он склонил на бок голову, подумал с минуту и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения
к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет на русском языке.
Как только человек, установив чай, вышел из комнаты, Алексей Александрович встал и пошел
к письменному
столу.
Она быстро пошла в дом, в свой кабинет, села
к столу и написала мужу...
— Нет, разорву, разорву! — вскрикнула она, вскакивая и удерживая слезы. И она подошла
к письменному
столу, чтобы написать ему другое письмо. Но она в глубине души своей уже чувствовала, что она не в силах будет ничего разорвать, не в силах будет выйти из этого прежнего положения, как оно ни ложно и ни бесчестно.
Она села
к письменному
столу, но, вместо того чтобы писать, сложив руки на
стол, положила на них голову и заплакала, всхлипывая и колеблясь всей грудью, как плачут дети.
Она подошла
к столу, написала мужу: «Я получила ваше письмо.
— Однако надо написать Алексею, — и Бетси села за
стол, написала несколько строк, вложила в конверт. — Я пишу, чтоб он приехал обедать. У меня одна дама
к обеду остается без мужчины. Посмотрите, убедительно ли? Виновата, я на минутку вас оставлю. Вы, пожалуйста, запечатайте и отошлите, — сказала она от двери, — а мне надо сделать распоряжения.
Ни минуты не думая, Анна села с письмом Бетси
к столу и, не читая, приписала внизу: «Мне необходимо вас видеть. Приезжайте
к саду Вреде. Я буду там в 6 часов». Она запечатала, и Бетси, вернувшись, при ней отдала письмо.
Вернувшись
к столу, полковой командир опять вышел с бокалом на крыльцо и провозгласил тост: «За здоровье нашего бывшего товарища и храброго генерала князя Серпуховского.
Она прошлась по зале и с решимостью направилась
к нему. Когда она вошла в его кабинет, он в вице-мундире, очевидно готовый
к отъезду, сидел у маленького
стола, на который облокотил руки, и уныло смотрел пред собой. Она увидала его прежде, чем он ее, и она поняла, что он думал о ней.
Горница была большая, с голландскою печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами
стол, лавка и два стула. У входа был шкафчик с посудой. Ставни были закрыты, мух было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся в лужах, не натоптала пол, и указал ей место в углу у двери. Оглядев горницу, Левин вышел на задний двор. Благовидная молодайка в калошках, качая пустыми ведрами на коромысле, сбежала впереди его зa водой
к колодцу.
— Я слышу очень интересный разговор, — прибавил он и подошел
к другому концу
стола, у которого сидел хозяин с двумя помещиками.
Свияжский сидел боком
к столу, облокоченною рукой поворачивая чашку, другою собирая в кулак свою бороду и поднося ее
к носу и опять выпуская, как бы нюхая.
Он встал, чтобы итти
к письменному
столу, и Ласка, лежавшая у его ног, потягиваясь, тоже встала и оглядывалась на него, как бы спрашивая, куда итти.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел
к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке, в движениях, в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился
к ее письменному
столу и, взяв ключи, отворил ящик.
Мужчины вышли в столовую и подошли
к столу с закуской, уставленному шестью сортами водок и столькими же сортами сыров с серебряными лопаточками и без лопаточек, икрами, селедками, консервами разных сортов и тарелками с ломтиками французского хлеба.
— Никакой. Напротив, ребенок может убить медведя, — сказал он, сторонясь с легким поклоном пред дамами, которые с хозяйкой подходили
к столу закусок.
Разговор, то общий, то частный, не умолкал и
к концу обеда так оживился, что мужчины встали из-за
стола, не переставая говорить, и даже Алексей Александрович оживился.
Когда же встали из-за
стола и дамы вышли, Песцов, не следуя за ними, обратился
к Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства. Неравенство супругов, по его мнению, состояло в том, что неверность жены и неверность мужа казнятся неравно и законом и общественным мнением.
Щербацкий отошел от них, и Кити, подойдя
к расставленному карточному
столу, села и, взяв в руки мелок, стала чертить им по новому зеленому сукну расходящиеся круги.
«Как же я останусь один без нее?» с ужасом подумал он и взял мелок. — Постойте, — сказал он, садясь
к столу. — Я давно хотел спросить у вас одну вещь. Он глядел ей прямо в ласковые, хотя и испуганные глаза.
«Впрочем, это дело кончено, нечего думать об этом», сказал себе Алексей Александрович. И, думая только о предстоящем отъезде и деле ревизии, он вошел в свой нумер и спросил у провожавшего швейцара, где его лакей; швейцар сказал, что лакей только что вышел. Алексей Александрович велел себе подать чаю, сел
к столу и, взяв Фрума, стал соображать маршрут путешествия.
Алексей Александрович прошел в ее кабинет. У ее
стола боком
к спинке на низком стуле сидел Вронский и, закрыв лицо руками, плакал. Он вскочил на голос доктора, отнял руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
Он подошел
к двери и затворил ее; потом с остановившимся взглядом и со стиснутыми крепко зубами подошел
к столу, взял револьвер, оглянул его, перевернул на заряженный ствол и задумался.
Алексей Александрович грустно усмехнулся, посмотрел на шурина и, не отвечая, подошел
к столу, взял с него начатое письмо и подал шурину.
Он всё-таки взял рисунок, положил
к себе на
стол и, отдалившись и прищурившись, стал смотреть на него.
Алексей Александрович задумался, как показалось приказчику, и вдруг, повернувшись, сел
к столу. Опустив голову на руки, он долго сидел в этом положении, несколько раз пытался заговорить и останавливался.
На круглом
столе была накрыта скатерть и стоял китайский прибор и серебряный спиртовой чайник. Алексей Александрович рассеянно оглянул бесчисленные знакомые портреты, украшавшие кабинет, и, присев
к столу, раскрыл лежавшее на нем Евангелие. Шум шелкового платья графини развлек его.
Пока отец не приходил, Сережа сел
к столу, играя ножичком, и стал думать.
Нынче сильнее, чем когда-нибудь, Сережа чувствовал приливы любви
к ней и теперь, забывшись, ожидая отца, изрезал весь край
стола ножичком, блестящими глазами глядя пред собой и думая о ней.
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном, как ни давно думала о том и готовилась
к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало на нее. Вернувшись в свое одинокое отделение в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она себе и, не снимая шляпы, села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами на бронзовые часы, стоявшие на
столе между окон, она стала думать.
Княгиня, сидевшая с другой стороны
стола с Марьей Власьевной и Степаном Аркадьичем, подозвала
к себе Левина и завела с ним разговор о переезде в Москву для родов Кити и приготовлении квартиры.
На шестой день были назначены губернские выборы. Залы большие и малые были полны дворян в разных мундирах. Многие приехали только
к этому дню. Давно не видавшиеся знакомые, кто из Крыма, кто из Петербурга, кто из-за границы, встречались в залах. У губернского
стола, под портретом Государя, шли прения.
— Что такое? что? кого? — Доверенность? кому? что? — Опровергают? — Не доверенность. — Флерова не допускают. — Что же, что под судом? — Этак никого не допустят. Это подло. — Закон! — слышал Левин с разных сторон и вместе со всеми, торопившимися куда-то и боявшимися что-то пропустить, направился в большую залу и, теснимый дворянами, приблизился
к губернскому
столу, у которого что-то горячо спорили губернский предводитель, Свияжский и другие коноводы.
Толпа раздалась, чтобы дать дорогу подходившему
к столу Сергею Ивановичу. Сергей Иванович, выждав окончания речи ядовитого дворянина, сказал, что ему кажется, что вернее всего было бы справиться со статьей закона, и попросил секретаря найти статью. В статье было сказано, что в случае разногласия надо баллотировать.
Сергей Иванович прочел статью и стал объяснять ее значение, но тут один высокий, толстый, сутуловатый, с крашеными усами, в узком мундире с подпиравшим ему сзади шею воротником помещик перебил его. Он подошел
к столу и, ударив по нем перстнем, громко закричал...
Левин вошел в залу, получил беленький шарик и вслед за братом Сергеем Ивановичем подошел
к столу, у которого стоял с значительным и ироническим лицом, собирая в кулак бороду и нюхая ее, Свияжский.
Одни закусывали, стоя или присев
к столу; другие ходили, куря папиросы, взад и вперед по длинной комнате и разговаривали с давно не виденными приятелями.
Уездные предводители заходили с тарелочками, в которых были шары, от своих
столов к губернскому, и начались выборы.
— Направо клади, — шепнул Степан Аркадьич Левину, когда он вместе с братом вслед за предводителем подошел
к столу.