Неточные совпадения
Но как же нынче выдают замуж,
княгиня ни от кого не могла
узнать.
—
Знаю я, что если тебя слушать, перебила
княгиня, — то мы никогда не отдадим дочь замуж. Если так, то надо в деревню уехать.
Анна не поехала в этот раз ни к
княгине Бетси Тверской, которая,
узнав о ее приезде, звала ее вечером, ни в театр, где нынче была у нее ложа.
Надо было покориться, так как, несмотря на то, что все доктора учились в одной школе, по одним и тем же книгам,
знали одну науку, и несмотря на то, что некоторые говорили, что этот знаменитый доктор был дурной доктор, в доме
княгини и в ее кругу было признано почему-то, что этот знаменитый доктор один
знает что-то особенное и один может спасти Кити.
Княгиня была растеряна и не
знала, что делать.
— Ну, будет, будет! И тебе тяжело, я
знаю. Что делать? Беды большой нет. Бог милостив… благодарствуй… — говорил он, уже сам не
зная, что говорит, и отвечая на мокрый поцелуй
княгини, который он почувствовал на своей руке, и вышел из комнаты.
Муж
княгини Бетси, добродушный толстяк, страстный собиратель гравюр,
узнав, что у жены гости, зашел пред клубом в гостиную. Неслышно, по мягкому ковру, он подошел к
княгине Мягкой.
Эффект, производимый речами
княгини Мягкой, всегда был одинаков, и секрет производимого ею эффекта состоял в том, что она говорила хотя и не совсем кстати, как теперь, но простые вещи, имеющие смысл. В обществе, где она жила, такие слова производили действие самой остроумной шутки.
Княгиня Мягкая не могла понять, отчего это так действовало, но
знала, что это так действовало, и пользовалась этим.
У входной двери послышались шаги, и
княгиня Бетси,
зная, что это Каренина, взглянула на Вронского.
— Я была в молодости влюблена в дьячка, — сказала
княгиня Мягкая. — Не
знаю, помогло ли мне это.
— Нет, я думаю, без шуток, что для того чтоб
узнать любовь, надо ошибиться и потом поправиться, — сказала
княгиня Бетси.
— В третий раз предлагаю вам свою руку, — сказал он чрез несколько времени, обращаясь к ней. Анна смотрела на него и не
знала, что сказать.
Княгиня Бетси пришла ей на помощь.
Но
княгиня,
узнав по Kurliste, [по курортному списку,] что это был Левин Николай и Марья Николаевна, объяснила Кити, какой дурной человек был этот Левин, и все мечты об этих двух лицах исчезли.
— Да если тебе так хочется, я
узнаю прежде о ней и сама подойду, — отвечала мать. — Что ты в ней нашла особенного? Компаньонка, должно быть. Если хочешь, я познакомлюсь с мадам Шталь. Я
знала её belle-soeur, — прибавила
княгиня, гордо поднимая голову.
Кити
знала, что
княгиня оскорблена тем, что г-жа Шталь как будто избегала знакомиться с нею. Кити не настаивала.
Они поворачивались, чтоб итти назад, как вдруг услыхали уже не громкий говор, а крик. Левин, остановившись, кричал, и доктор тоже горячился. Толпа собиралась вокруг них.
Княгиня с Кити поспешно удалились, а полковник присоединился к толпе, чтоб
узнать, в чём дело.
Кити еще более стала умолять мать позволить ей познакомиться с Варенькой. И, как ни неприятно было
княгине как будто делать первый шаг в желании познакомиться с г-жею Шталь, позволявшею себе чем-то гордиться, она навела справки о Вареньке и,
узнав о ней подробности, дававшие заключить, что не было ничего худого, хотя и хорошего мало, в этом знакомстве, сама первая подошла к Вареньке и познакомилась с нею.
Подробности, которые
узнала княгиня о прошедшем Вареньки и об отношениях ее к мадам Шталь и о самой мадам Шталь, были следующие.
Узнав все эти подробности,
княгиня не нашла ничего предосудительного в сближении своей дочери с Варенькой, тем более что Варенька имела манеры и воспитание самые хорошие: отлично говорила по-французски и по-английски, а главное — передала от г-жи Шталь сожаление, что она по болезни лишена удовольствия познакомиться с
княгиней.
— Ах, многое важнее, — отвечала Варенька, не
зная, что сказать. Но в это время из окна послышался голос
княгини...
— Я нахожу, что это очень благородно, — говорила про это Бетси с
княгиней Мягкою. — Зачем выдавать на почтовых лошадей, когда все
знают, что везде теперь железные дороги?
Княгиня подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не
знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда князь с
княгиней вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
Проводив
княгиню Бетси до сеней, еще раз поцеловав ее руку выше перчатки, там, где бьется пульс, и, наврав ей еще такого неприличного вздору, что она уже не
знала, сердиться ли ей или смеяться, Степан Аркадьич пошел к сестре. Он застал ее в слезах.
Узнав, зачем он приезжал,
княгиня полушуточно-полусерьезно рассердилась и услала его домой одеваться и не мешать Кити причесываться, так как Шарль сейчас приедет.
— Только я не
знаю, — вступилась княгиня-мать за свое материнское наблюдение за дочерью, — какое же твое прошедшее могло его беспокоить? Что Вронский ухаживал за тобой? Это бывает с каждою девушкой.
— И я
знаю отчего, — продолжала
княгиня, — он говорит, что молодых надо оставлять одних на первое время.
И вдруг совершенно неожиданно голос старой
княгини задрожал. Дочери замолчали и переглянулись. «Maman всегда найдет себе что-нибудь грустное», сказали они этим взглядом. Они не
знали, что, как ни хорошо было
княгине у дочери, как она ни чувствовала себя нужною тут, ей было мучительно грустно и за себя и за мужа с тех пор, как они отдали замуж последнюю любимую дочь и гнездо семейное опустело.
Но
княгиня не понимала его чувств и объясняла его неохоту думать и говорить про это легкомыслием и равнодушием, а потому не давала ему покоя. Она поручала Степану Аркадьичу посмотреть квартиру и теперь подозвала к себе Левина. — Я ничего не
знаю,
княгиня. Делайте, как хотите, — говорил он.
Теперь, когда лошади нужны были и для уезжавшей
княгини и для акушерки, это было затруднительно для Левина, но по долгу гостеприимства он не мог допустить Дарью Александровну нанимать из его дома лошадей и, кроме того,
знал, что двадцать рублей, которые просили с Дарьи Александровны за эту поездку, были для нее очень важны; а денежные дела Дарьи Александровны, находившиеся в очень плохом положении, чувствовались Левиными как свои собственные.
Расспросив подробности, которые
знала княгиня о просившемся молодом человеке, Сергей Иванович, пройдя в первый класс, написал записку к тому, от кого это зависело, и передал
княгине.
— Вы
знаете, граф Вронский, известный… едет с этим поездом, — сказала
княгиня с торжествующею и многозначительною улыбкой, когда он опять нашел ее и передал ей записку.
— А!
княгиня, каково! — сияя радостной улыбкой, сказал Степан Аркадьич, вдруг появившийся в середине толпы. — Неправда ли, славно, тепло сказал? Браво! И Сергей Иваныч! Вот вы бы сказали от себя так — несколько слов,
знаете, ободрение; вы так это хорошо, — прибавил он с нежной, уважительной и осторожной улыбкой, слегка за руку подвигая Сергея Ивановича.
— Так вы жену мою увидите. Я писал ей, но вы прежде увидите; пожалуйста, скажите, что меня видели и что all right. [всё в порядке.] Она поймет. А впрочем, скажите ей, будьте добры, что я назначен членом комиссии соединенного… Ну, да она поймет!
Знаете, les petites misères de la vie humaine, [маленькие неприятности человеческой жизни,] — как бы извиняясь, обратился он к
княгине. — А Мягкая-то, не Лиза, а Бибиш, посылает-таки тысячу ружей и двенадцать сестер. Я вам говорил?