Неточные совпадения
— Я тебе говорю, чтò я думаю, — сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше скажу: моя
жена — удивительнейшая женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив о своих отношениях с
женою, и, помолчав с минуту, продолжал: —
У нее
есть дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò
будет, особенно по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
— Я больше тебя знаю свет, — сказала она. — Я знаю этих людей, как Стива, как они смотрят на это. Ты говоришь, что он с ней говорил об тебе. Этого не
было. Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и
жена — это для них святыня. Как-то
у них эти женщины остаются в презрении и не мешают семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между семьей и этим. Я этого не понимаю, но это так.
— Очень рад, — сказал он холодно, — по понедельникам мы принимаем. — Затем, отпустив совсем Вронского, он сказал
жене: — и как хорошо, что
у меня именно
было полчаса времени, чтобы встретить тебя и что я мог показать тебе свою нежность, — продолжал он тем же шуточным тоном.
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница,
жена директора, и рассказала все городские новости. В три часа и она уехала, обещаясь приехать к обеду. Алексей Александрович
был в министерстве. Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои вещи, прочесть и ответить на записки и письма, которые
у нее скопились на столе.
Связь ее с этим кругом держалась чрез княгиню Бетси Тверскую,
жену ее двоюродного брата,
у которой
было сто двадцать тысяч дохода и которая с самого появления Анны в свет особенно полюбила ее, ухаживала зa ней и втягивала в свой круг, смеясь над кругом графини Лидии Ивановны.
Со времени того разговора после вечера
у княгини Тверской он никогда не говорил с Анною о своих подозрениях и ревности, и тот его обычный тон представления кого-то
был как нельзя более удобен для его теперешних отношений к
жене.
Он, этот умный и тонкий в служебных делах человек, не понимал всего безумия такого отношения к
жене. Он не понимал этого, потому что ему
было слишком страшно понять свое настоящее положение, и он в душе своей закрыл, запер и запечатал тот ящик, в котором
у него находились его чувства к семье, т. е. к
жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден к сыну и имел к нему то же подтрунивающее отношение, как и к желе. «А! молодой человек!» обращался он к нему.
Алексей Александрович думал и говорил, что ни в какой год
у него не
было столько служебного дела, как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем году дела, что это
было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства к
жене и семье и мысли о них и которые делались тем страшнее, чем дольше они там лежали.
От этого-то и
было в выражении лица Алексея Александровича что-то гордое и строгое, когда
у него спрашивали про здоровье его
жены.
День скачек
был очень занятой день для Алексея Александровича; но, с утра еще сделав себе расписанье дня, он решил, что тотчас после раннего обеда он поедет на дачу к
жене и оттуда на скачки, на которых
будет весь Двор и на которых ему надо
быть. К
жене же он заедет потому, что он решил себе бывать
у нее в неделю раз для приличия. Кроме того, в этот день ему нужно
было передать
жене к пятнадцатому числу, по заведенному порядку, на расход деньги.
Как ни старался Степан Аркадьич
быть заботливым отцом и мужем, он никак не мог помнить, что
у него
есть жена и дети.
— Разве он здесь? — сказал Левин и хотел спросить про Кити. Он слышал, что она
была в начале зимы в Петербурге
у своей сестры,
жены дипломата, и не знал, вернулась ли она или нет, но раздумал расспрашивать. «
Будет, не
будет — всё равно».
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она
была прелестна тем новым сиянием счастия, которое
было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте
жену, и вы поцелуйте мужа» и взял
у них из рук свечи.
Когда Левин вошел наверх,
жена его сидела
у нового серебряного самовара за новым чайным прибором и, посадив
у маленького столика старую Агафью Михайловну с налитою ей чашкой чая, читала письмо Долли, с которою они
были в постоянной и частой переписке.
Быть женой такого человека, как Кознышев, после своего положения
у госпожи Шталь представлялось ей верхом счастья. Кроме того, она почти
была уверена, что она влюблена в него. И сейчас это должно
было решиться. Ей страшно
было. Страшно
было и то, что он скажет, и то, что он не скажет.
Левин забежал опять к
жене спросить
у нее еще раз, простила ли она его за вчерашнюю глупость, и еще затем, чтобы попросить ее, чтобы она
была ради Христа осторожнее.
— Разве я не вижу, как ты себя поставил с
женою? Я слышал, как
у вас вопрос первой важности — поедешь ли ты или нет на два дня на охоту. Всё это хорошо как идиллия, но на целую жизнь этого не хватит. Мужчина должен
быть независим,
у него
есть свои мужские интересы. Мужчина должен
быть мужествен, — сказал Облонский, отворяя ворота.
Обратный путь
был так же весел, как и путь туда. Весловский то
пел, то вспоминал с наслаждением свои похождения
у мужиков, угостивших его водкой и сказавших ему: «не обсудись»; то свои ночные похождения с орешками и дворовою девушкой и мужиком, который спрашивал его, женат ли он, и, узнав, что он не женат, сказал ему: «А ты на чужих
жен не зарься, а пуще всего домогайся, как бы свою завести». Эти слова особенно смешили Весловского.
― Это Яшвин, ― отвечал Туровцыну Вронский и присел на освободившееся подле них место.
Выпив предложенный бокал, он спросил бутылку. Под влиянием ли клубного впечатления или выпитого вина Левин разговорился с Вронским о лучшей породе скота и
был очень рад, что не чувствует никакой враждебности к этому человеку. Он даже сказал ему между прочим, что слышал от
жены, что она встретила его
у княгини Марьи Борисовны.
Поживя долго безвыездно в Москве, он доходил до того, что начинал беспокоиться дурным расположением и упреками
жены, здоровьем, воспитанием детей, мелкими интересами своей службы; даже то, что
у него
были долги, беспокоило его.
Жена?.. Нынче только он говорил с князем Чеченским.
У князя Чеченского
была жена и семья — взрослые пажи дети, и
была другая, незаконная семья, от которой тоже
были дети. Хотя первая семья тоже
была хороша, князь Чеченский чувствовал себя счастливее во второй семье. И он возил своего старшего сына во вторую семью и рассказывал Степану Аркадьичу, что он находит это полезным и развивающим для сына. Что бы на это сказали в Москве?
Вернувшись в начале июня в деревню, он вернулся и к своим обычным занятиям. Хозяйство сельское, отношения с мужиками и соседями, домашнее хозяйство, дела сестры и брата, которые
были у него на руках, отношения с
женою, родными, заботы о ребенке, новая пчелиная охота, которою он увлекся с нынешней весны, занимали всё его время.