Неточные совпадения
Несмотря на то, что Степан Аркадьич был кругом виноват перед женой и сам чувствовал это, почти все в
доме, даже нянюшка, главный
друг Дарьи Александровны, были на его стороне.
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за
другою стали подъезжать кареты к ее огромному
дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
Оправившись, она простилась и пошла в
дом, чтобы взять шляпу. Кити пошла за нею. Даже Варенька представлялась ей теперь
другою. Она не была хуже, но она была
другая, чем та, какою она прежде воображала ее себе.
Каренины, муж и жена, продолжали жить в одном
доме, встречались каждый день, но были совершенно чужды
друг другу. Алексей Александрович за правило поставил каждый день видеть жену, для того чтобы прислуга не имела права делать предположения, но избегал обедов
дома. Вронский никогда не бывал в
доме Алексея Александровича, но Анна видала его вне
дома, и муж знал это.
— Мы с ним большие
друзья. Я очень хорошо знаю его. Прошлую зиму, вскоре после того… как вы у нас были, — сказала она с виноватою и вместе доверчивою улыбкой, у Долли дети все были в скарлатине, и он зашел к ней как-то. И можете себе представить, — говорила она шопотом. — ему так жалко стало ее, что он остался и стал помогать ей ходить за детьми. Да; и три недели прожил у них в
доме и как нянька ходил за детьми.
В душе ее в тот день, как она в своем коричневом платье в зале Арбатского
дома подошла к нему молча и отдалась ему, — в душе ее в этот день и час совершился полный разрыв со всею прежнею жизнью, и началась совершенно
другая, новая, совершенно неизвестная ей жизнь, в действительности же продолжалась старая.
В чужом
доме и в особенности в палаццо у Вронского Михайлов был совсем
другим человеком, чем у себя в студии.
Он не знал того чувства перемены, которое она испытывала после того, как ей
дома иногда хотелось капусты с квасом или конфет, и ни того ни
другого нельзя было иметь, а теперь она могла заказать что хотела, купить груды конфет, издержать, сколько хотела денег и заказать какое хотела пирожное.
Просидев
дома целый день, она придумывала средства для свиданья с сыном и остановилась на решении написать мужу. Она уже сочиняла это письмо, когда ей принесли письмо Лидии Ивановны. Молчание графини смирило и покорило ее, но письмо, всё то, что она прочла между его строками, так раздражило ее, так ей возмутительна показалась эта злоба в сравнении с ее страстною законною нежностью к сыну, что она возмутилась против
других и перестала обвинять себя.
На
другой день, в 8 часов утра, Анна вышла одна из извозчичьей кареты и позвонила у большого подъезда своего бывшего
дома.
Анна никак не ожидала, чтобы та, совершенно не изменившаяся, обстановка передней того
дома, где она жила девять лет, так сильно подействовала на нее. Одно за
другим, воспоминания, радостные и мучительные, поднялись в ее душе, и она на мгновенье забыла, зачем она здесь.
Когда они пошли пешком вперед
других и вышли из виду
дома на накатанную, пыльную и усыпанную ржаными колосьями и зернами дорогу, она крепче оперлась на его руку и прижала ее к себе.
Долли чувствовала себя смущенною и искала предмета разговора. Хотя она и считала, что с его гордостью ему должны быть неприятны похвалы его
дома и сада, она, не находя
другого предмета разговора, всё-таки сказала ему, что ей очень понравился его
дом.
Анна была хозяйкой только по ведению разговора. И этот разговор, весьма трудный для хозяйки
дома при небольшом столе, при лицах, как управляющий и архитектор, лицах совершенно
другого мира, старающихся не робеть пред непривычною роскошью и не могущих принимать долгого участия в общем разговоре, этот трудный разговор Анна вела со своим обычным тактом, естественностью и даже удовольствием, как замечала Дарья Александровна.
Дома Кузьма передал Левину, что Катерина Александровна здоровы, что недавно только уехали от них сестрицы, и подал два письма. Левин тут же, в передней, чтобы потом не развлекаться, прочел их. Одно было от Соколова, приказчика. Соколов писал, что пшеницу нельзя продать, дают только пять с половиной рублей, а денег больше взять неоткудова.
Другое письмо было от сестры. Она упрекала его за то, что дело ее всё еще не было сделано.
Неточные совпадения
Две церкви в нем старинные, // Одна старообрядская, //
Другая православная, //
Дом с надписью: училище, // Пустой, забитый наглухо, // Изба в одно окошечко, // С изображеньем фельдшера, // Пускающего кровь.
В канаве бабы ссорятся, // Одна кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» //
Другая: — Врешь, в моем
дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да дело в том — // Полтинник был замотан в нем, // А младший зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Стародум. От двора, мой
друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят. Я не стал дожидаться ни того, ни
другого. Рассудил, что лучше вести жизнь у себя
дома, нежели в чужой передней.
Правдин. Я наперед уверен, что
друг мой приобретет вашу благосклонность, если вы его узнаете короче. Он бывал часто в
доме покойной сестрицы вашей…
В каждом
доме живут по двое престарелых, по двое взрослых, по двое подростков и по двое малолетков, причем лица различных полов не стыдятся
друг друга.