Неточные совпадения
— Если тебе хочется, съезди, но я не советую, — сказал Сергей Иванович. — То есть,
в отношении ко мне, я
этого не боюсь, он тебя не поссорит со мной; но для тебя, я советую тебе лучше не ездить. Помочь нельзя. Впрочем, делай как хочешь.
Чувство то было давнишнее, знакомое чувство, похожее на состояние притворства, которое она испытывала
в отношениях к мужу; но прежде она не замечала
этого чувства, теперь она ясно и больно сознала его.
Теперь она знала всех их, как знают друг друга
в уездном городе; знала, у кого какие привычки и слабости, у кого какой сапог жмет ногу; знала их
отношения друг к другу и к главному центру, знала, кто за кого и как и чем держится, и кто с кем и
в чем сходятся и расходятся; но
этот круг правительственных, мужских интересов никогда, несмотря на внушения графини Лидии Ивановны, не мог интересовать ее, и она избегала его.
Этот разговор поддержался, так как говорилось намеками именно о том, чего нельзя было говорить
в этой гостиной, то есть об
отношениях Тушкевича к хозяйке.
Но, несмотря на то, что его любовь была известна всему городу — все более или менее верно догадывались об его
отношениях к Карениной, — большинство молодых людей завидовали ему именно
в том, что было самое тяжелое
в его любви, —
в высоком положении Каренина и потому
в выставленности
этой связи для света.
Но, несмотря на
эту осторожность, Вронский часто видел устремленный на него внимательный и недоумевающий взгляд ребенка и странную робость, неровность, то ласку, то холодность и застенчивость
в отношении к себе
этого мальчика.
Он приехал к Брянскому, пробыл у него пять минут и поскакал назад.
Эта быстрая езда успокоила его. Всё тяжелое, что было
в его
отношениях к Анне, вся неопределенность, оставшаяся после их разговора, всё выскочило из его головы; он с наслаждением и волнением думал теперь о скачке, о том, что он всё-таки поспеет, и изредка ожидание счастья свидания нынешней ночи вспыхивало ярким светом
в его воображении.
Он,
этот умный и тонкий
в служебных делах человек, не понимал всего безумия такого
отношения к жене. Он не понимал
этого, потому что ему было слишком страшно понять свое настоящее положение, и он
в душе своей закрыл, запер и запечатал тот ящик,
в котором у него находились его чувства к семье, т. е. к жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца
этой зимы стал особенно холоден к сыну и имел к нему то же подтрунивающее
отношение, как и к желе. «А! молодой человек!» обращался он к нему.
— Я уже просил вас держать себя
в свете так, чтоб и злые языки не могли ничего сказать против вас. Было время, когда я говорил о внутренних
отношениях; я теперь не говорю про них. Теперь я говорю о внешних
отношениях. Вы неприлично держали себя, и я желал бы, чтоб
это не повторялось.
Опять и опять перебирала она
в своём воспоминании все
отношения свои к
этому семейству.
Левин часто любовался на
эту жизнь, часто испытывал чувство зависти к людям, живущим
этою жизнью, но нынче
в первый paз,
в особенности под впечатлением того, что он видел
в отношениях Ивана Парменова к его молодой жене, Левину
в первый раз ясно пришла мысль о том, что от него зависит переменить ту столь тягостную, праздную, искусственную и личную жизнь, которою он жил, на
эту трудовую, чистую и общую прелестную жизнь.
Когда, возвращаясь со скачек, Анна объявила ему о своих
отношениях к Вронскому и тотчас же вслед за
этим, закрыв лицо руками, заплакала, Алексей Александрович, несмотря на вызванную
в нем злобу к ней, почувствовал
в то же время прилив того душевного расстройства, которое на него всегда производили слезы.
Во всех
этих случаях муж уступал или продавал неверную жену, и та самая сторона, которая за вину не имела права на вступление
в брак, вступала
в вымышленные, мнимо узаконенные
отношения с новым супругом.
Отношения к обществу тоже были ясны. Все могли знать, подозревать
это, но никто не должен был сметь говорить.
В противном случае он готов был заставить говоривших молчать и уважать несуществующую честь женщины, которую он любил.
Отношения к мужу были яснее всего. С той минуты, как Анна полюбила Вронского, он считал одно свое право на нее неотъемлемым. Муж был только излишнее и мешающее лицо. Без сомнения, он был
в жалком положении, но что было делать? Одно, на что имел право муж,
это было на то, чтобы потребовать удовлетворения с оружием
в руках, и на
это Вронский был готов с первой минуты.
Вронский слушал внимательно, но не столько самое содержание слов занимало его, сколько то
отношение к делу Серпуховского, уже думающего бороться с властью и имеющего
в этом свои симпатии и антипатии, тогда как для него были по службе только интересы эскадрона. Вронский понял тоже, как мог быть силен Серпуховской своею несомненною способностью обдумывать, понимать вещи, своим умом и даром слова, так редко встречающимся
в той среде,
в которой он жил. И, как ни совестно
это было ему, ему было завидно.
— Впрочем, не понимаю, как, имея столько независимости, как вы, — продолжал он разгорячаясь, — объявляя мужу прямо о своей неверности и не находя
в этом ничего предосудительного, как кажется, вы находите предосудительным исполнение
в отношении к мужу обязанности жены.
Прелесть, которую он испытывал
в самой работе, происшедшее вследствие того сближение с мужиками, зависть, которую он испытывал к ним, к их жизни, желание перейти
в эту жизнь, которое
в эту ночь было для него уже не мечтою, но намерением, подробности исполнения которого он обдумывал, — всё
это так изменило его взгляд на заведенное у него хозяйство, что он не мог уже никак находить
в нем прежнего интереса и не мог не видеть того неприятного
отношения своего к работникам, которое было основой всего дела.
Левину невыносимо скучно было
в этот вечер с дамами: его, как никогда прежде, волновала мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть не исключительное его положение, а общее условие,
в котором находится дело
в России, что устройство какого-нибудь такого
отношения рабочих, где бы они работали, как у мужика на половине дороги, есть не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему казалось, что
эту задачу можно решить и должно попытаться
это сделать.
Для того же, чтобы теоретически разъяснить всё дело и окончить сочинение, которое, сообразно мечтаниям Левина, должно было не только произвести переворот
в политической экономии, но совершенно уничтожить
эту науку и положить начало новой науке — об
отношениях народа к земле, нужно было только съездить за границу и изучить на месте всё, что там было сделано
в этом направлении и найти убедительные доказательства, что всё то, что там сделано, — не то, что нужно.
Вронский сам был таковым и считал
это большим достоинством; но
в отношении принца он был низший, и
это презрительно-добродушное
отношение к нему возмущало его.
— Совсем нет:
в России не может быть вопроса рабочего.
В России вопрос
отношения рабочего народа к земле; он и там есть, но там
это починка испорченного, а у нас…
—
Это во всех
отношениях самый разумный выход для супругов, находящихся
в таких
отношениях, как вы.
Вронский
в эти три месяца, которые он провел с Анной за границей, сходясь с новыми людьми, всегда задавал себе вопрос о том, как
это новое лицо посмотрит на его
отношения к Анне, и большею частью встречал
в мужчинах какое должно понимание. Но если б его спросили и спросили тех, которые понимали «как должно»,
в чем состояло
это понимание, и он и они были бы
в большом затруднении.
Блестящие глаза строго и укоризненно взглянули на входившего брата. И тотчас
этим взглядом установилось живое
отношение между живыми. Левин тотчас же почувствовал укоризну
в устремленном на него взгляде и раскаяние за свое счастье.
Было у Алексея Александровича много таких людей, которых он мог позвать к себе обедать, попросить об участии
в интересовавшем его деле, о протекции какому-нибудь искателю, с которыми он мог обсуждать откровенно действия других лиц и высшего правительства; но
отношения к
этим лицам были заключены
в одну твердо определенную обычаем и привычкой область, из которой невозможно было выйти.
Все
эти любви, то ослабевая, то усиливаясь, не мешали ей
в ведении самых распространенных и сложных придворных и светских
отношений.
И
в отношении Алексея Александровича она достигала
этого и казалась ему привлекательною.
— Если свет не одобряет
этого, то мне всё равно, — сказал Вронский, — но если родные мои хотят быть
в родственных
отношениях со мною, то они должны быть
в таких же
отношениях с моею женой.
— Ну, так я тебе скажу: то, что ты получаешь за свой труд
в хозяйстве лишних, положим, пять тысяч, а наш хозяин мужик, как бы он ни трудился, не получит больше пятидесяти рублей, точно так же бесчестно, как то, что я получаю больше столоначальника и что Мальтус получает больше дорожного мастера. Напротив, я вижу какое-то враждебное, ни на чем не основанное
отношение общества к
этим людям, и мне кажется, что тут зависть…
В последнее время между двумя свояками установилось как бы тайное враждебное
отношение: как будто с тех пор, как они были женаты на сестрах, между ними возникло соперничество
в том, кто лучше устроил свою жизнь, и теперь
эта враждебность выражалась
в начавшем принимать личный оттенок разговоре.
Дарья Александровна заметила, что
в этом месте своего объяснения он путал, и не понимала хорошенько
этого отступления, но чувствовала, что, раз начав говорить о своих задушевных
отношениях, о которых он не мог говорить с Анной, он теперь высказывал всё и что вопрос о его деятельности
в деревне находился
в том же отделе задушевных мыслей, как и вопрос о его
отношениях к Анне.
Во время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при
этом игривое
отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют
в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь
этот день ей всё казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит всё дело.
― Да вот написал почти книгу об естественных условиях рабочего
в отношении к земле, ― сказал Катавасов. ― Я не специалист, но мне понравилось, как естественнику, то, что он не берет человечества как чего-то вне зоологических законов, а, напротив, видит зависимость его от среды и
в этой зависимости отыскивает законы развития.
Левин говорил теперь совсем уже не с тем ремесленным
отношением к делу, с которым он разговаривал
в это утро. Всякое слово
в разговоре с нею получало особенное значение. И говорить с ней было приятно, еще приятнее было слушать ее.
Хотя она бессознательно (как она действовала
в это последнее время
в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер делала всё возможное для того, чтобы возбудить
в Левине чувство любви к себе, и хотя она знала, что она достигла
этого, насколько
это возможно
в отношении к женатому честному человеку и
в один вечер, и хотя он очень понравился ей (несмотря на резкое различие, с точки зрения мужчин, между Вронским и Левиным, она, как женщина, видела
в них то самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только он вышел из комнаты, она перестала думать о нем.
Левин не поверил бы три месяца тому назад, что мог бы заснуть спокойно
в тех условиях,
в которых он был нынче; чтобы, живя бесцельною, бестолковою жизнию, притом жизнию сверх средств, после пьянства (иначе он не мог назвать того, что было
в клубе), нескладных дружеских
отношений с человеком,
в которого когда-то была влюблена жена, и еще более нескладной поездки к женщине, которую нельзя было иначе назвать, как потерянною, и после увлечения своего
этою женщиной и огорчения жены, — чтобы при
этих условиях он мог заснуть покойно.
— Я вас давно знаю и очень рада узнать вас ближе. Les amis de nos amis sont nos amis. [Друзья наших друзей — наши друзья.] Но для того чтобы быть другом, надо вдумываться
в состояние души друга, а я боюсь, что вы
этого не делаете
в отношении к Алексею Александровичу. Вы понимаете, о чем я говорю, — сказала она, поднимая свои прекрасные задумчивые глаза.
Это было не предположение, — она ясно видела
это в том пронзительном свете, который открывал ей теперь смысл жизни и людских
отношений.
Целый день
этот Левин, разговаривая с приказчиком и мужиками и дома разговаривая с женою, с Долли, с детьми ее, с тестем, думал об одном и одном, что занимало его
в это время помимо хозяйственных забот, и во всем искал
отношения к своему вопросу: «что же я такое? и где я? и зачем я здесь?»
При
этих словах глаза братьев встретились, и Левин, несмотря на всегдашнее и теперь особенно сильное
в нем желание быть
в дружеских и, главное, простых
отношениях с братом, почувствовал, что ему неловко смотреть на него. Он опустил глаза и не знал, что сказать.
Уже входя
в детскую, он вспомнил, что такое было то, что он скрыл от себя.
Это было то, что если главное доказательство Божества есть Его откровение о том, что есть добро, то почему
это откровение ограничивается одною христианскою церковью? Какое
отношение к
этому откровению имеют верования буддистов, магометан, тоже исповедующих и делающих добро?