Неточные совпадения
Он не сумел приготовить свое лицо к тому
положению,
в которое он становился перед женой после открытия его вины.
Девочка, любимица отца, вбежала смело, обняла его и смеясь повисла у него на шее, как всегда, радуясь на знакомый запах духов, распространявшийся от его бакенбард. Поцеловав его наконец
в покрасневшее от наклоненного
положения и сияющее нежностью лицо, девочка разняла руки и хотела бежать назад; но отец удержал ее.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и
положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
В это время один из молодых людей, лучший из новых конькобежцев, с папироской во рту,
в коньках, вышел из кофейной и, разбежавшись, пустился на коньках вниз по ступеням, громыхая и подпрыгивая. Он влетел вниз и, не изменив даже свободного
положения рук, покатился по льду.
— Не могу, — отвечал Левин. — Ты постарайся, войди
в в меня, стань на точку зрения деревенского жителя. Мы
в деревне стараемся привести свои руки
в такое
положение, чтоб удобно было ими работать; для этого обстригаем ногти, засучиваем иногда рукава. А тут люди нарочно отпускают ногти, насколько они могут держаться, и прицепляют
в виде запонок блюдечки, чтоб уж ничего нельзя было делать руками.
— Но, Долли, что же делать, что же делать? Как лучше поступить
в этом ужасном
положении? — вот о чем надо подумать.
Никто, кроме ее самой, не понимал ее
положения, никто не знал того, что она вчера отказала человеку, которого она, может быть, любила, и отказала потому, что верила
в другого.
Если бы была гордость, я не поставил бы себя
в такое
положение».
И он представлял себе Вронского, счастливого, доброго, умного и спокойного, никогда, наверное, не бывавшего
в том ужасном
положении,
в котором он был нынче вечером.
Вернувшись
в свой вагон, он не переставая перебирал все
положения,
в которых ее видел, все ея слова, и
в его воображении, заставляя замирать сердце, носились, картины возможного будущего.
— Я рад, что всё кончилось благополучно и что ты приехала? — продолжал он. — Ну, что говорят там про новое
положение, которое я провел
в совете?
Пока он умывался, Петрицкий описал ему
в кратких чертах свое
положение, насколько оно изменилось после отъезда Вронского.
И, не давая товарищу углубляться
в подробности своего
положения, Петрицкий пустился рассказывать ему все интересные новости.
В конце зимы
в доме Щербацких происходил консилиум, долженствовавший решить,
в каком
положении находится здоровье Кити и что нужно предпринять для восстановления ее ослабевающих сил.
И доктор пред княгиней, как пред исключительно умною женщиной, научно определил
положение княжны и заключил наставлением о том, как пить те воды, которые были не нужны. На вопрос, ехать ли за границу, доктор углубился
в размышления, как бы разрешая трудный вопрос. Решение наконец было изложено: ехать и не верить шарлатанам, а во всем обращаться к нему.
Молодая жена его, как рассказывал Венден, — он был женат полгода, — была
в церкви с матушкой и, вдруг почувствовав нездоровье, происходящее от известного
положения, не могла больше стоять и поехала домой на первом попавшемся ей лихаче-извозчике.
И наравне с этими воспоминаниями стояли теперь отказ и то жалкое
положение,
в котором он должен был представляться другим
в этот вечер.
Кроме хозяйства, требовавшего особенного внимания весною, кроме чтения, Левин начал этою зимой еще сочинение о хозяйстве, план которого состоял
в том, чтобы характер рабочего
в хозяйстве был принимаем зa абсолютное данное, как климат и почва, и чтобы, следовательно, все
положения науки о хозяйстве выводились не из одних данных почвы и климата, но из данных почвы, климата и известного неизменного характера рабочего.
— Если было с ее стороны что-нибудь тогда, то это было увлеченье внешностью, — продолжал Облонский. — Этот, знаешь, совершенный аристократизм и будущее
положение в свете подействовали не на нее, а на мать.
Но, несмотря на то, что его любовь была известна всему городу — все более или менее верно догадывались об его отношениях к Карениной, — большинство молодых людей завидовали ему именно
в том, что было самое тяжелое
в его любви, —
в высоком
положении Каренина и потому
в выставленности этой связи для света.
Но
в последнее время она узнала, что сын отказался от предложенного ему, важного для карьеры,
положения, только с тем, чтоб оставаться
в полку, где он мог видеться с Карениной, узнала, что им недовольны за это высокопоставленные лица, и она переменила свое мнение.
Он чувствовал всю мучительность своего и её
положения, всю трудность при той выставленности для глаз всего света,
в которой они находились, скрывать свою любовь, лгать и обманывать; и лгать, обманывать, хитрить и постоянно думать о других тогда, когда страсть, связывавшая их, была так сильна, что они оба забывали оба всем другом, кроме своей любви.
— Из всякого
положения есть выход. Нужно решиться, — сказал он. — Всё лучше, чем то
положение,
в котором ты живешь. Я ведь вижу, как ты мучаешься всем, и светом, и сыном, и мужем.
Он, этот умный и тонкий
в служебных делах человек, не понимал всего безумия такого отношения к жене. Он не понимал этого, потому что ему было слишком страшно понять свое настоящее
положение, и он
в душе своей закрыл, запер и запечатал тот ящик,
в котором у него находились его чувства к семье, т. е. к жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден к сыну и имел к нему то же подтрунивающее отношение, как и к желе. «А! молодой человек!» обращался он к нему.
Она молча села
в карету Алексея Александровича и молча выехала из толпы экипажей. Несмотря на всё, что он видел, Алексей Александрович всё-таки не позволял себе думать о настоящем
положении своей жены. Он только видел внешние признаки. Он видел, что она вела себя неприлично, и считал своим долгом сказать ей это. Но ему очень трудно было не сказать более, а сказать только это. Он открыл рот, чтобы сказать ей, как она неприлично вела себя, но невольно сказал совершенно другое.
И одни говорили, что мадам Шталь сделала себе общественное
положение добродетельной, высокорелигиозной женщины; другие говорили, что она была
в душе то самое высоко-нравственное существо, жившее только для добра ближнего, каким она представлялась.
Княгиня находила всё прекрасным и, несмотря на свое твердое
положение в русском обществе, старалась зa границей походить на европейскую даму, чем она не была, — потому что она была русская барыня, — и потому притворялась, что ей было отчасти неловко.
Первое время, вместо спокойствия и отдыха, попав на эти страшные, с ее точки зрения, бедствия, Дарья Александровна была
в отчаянии: хлопотала изо всех сил, чувствовала безвыходность
положения и каждую минуту удерживала слезы, навертывавшиеся ей на глаза.
Положение казалось безвыходным. Но
в доме Облонских, как и во всех семейных домах, было одно незаметное, но важнейшее и полезнейшее лицо — Матрена Филимоновна. Она успокоивала барыню, уверяла ее, что всё образуется (это было ее слово, и от нее перенял его Матвей), и сама, не торопясь и не волнуясь, действовала.
— Да, я теперь всё поняла, — продолжала Дарья Александровна. — Вы этого не можете понять; вам, мужчинам, свободным и выбирающим, всегда ясно, кого вы любите. Но девушка
в положении ожидания, с этим женским, девичьим стыдом, девушка, которая видит вас, мужчин, издалека, принимает всё на слово, — у девушки бывает и может быть такое чувство, что она не знает, что сказать.
—
В то время как вы делали предложение Кити, она именно была
в том
положении, когда она не могла отвечать.
Зная это и зная, что выражение
в эту минуту его чувств было бы несоответственно
положению, он старался удержать
в себе всякое проявление жизни и потому не шевелился и не смотрел на нее.
«Я не могу быть несчастлив оттого, что презренная женщина сделала преступление; я только должен найти наилучший выход из того тяжелого
положения,
в которое она ставит меня.
Дело только
в том, как наилучшим образом перенести это
положение».
И он стал перебирать подробности образа действий людей, находившихся
в таком же, как и он,
положении.
Этот ужас смолоду часто заставлял его думать о дуэли и примеривать себя к
положению,
в котором нужно было подвергать жизнь свою опасности.
Достигнув успеха и твердого
положения в жизни, он давно забыл об этом чувстве; но привычка чувства взяла свое, и страх за свою трусость и теперь оказался так силен, что Алексей Александрович долго и со всех сторон обдумывал и ласкал мыслью вопрос о дуэли, хотя и вперед знал, что он ни
в каком случае не будет драться.
Попытка развода могла привести только к скандальному процессу, который был бы находкой для врагов, для клеветы и унижения его высокого
положения в свете.
«Я должен объявить свое решение, что, обдумав то тяжелое
положение,
в которое она поставила семью, все другие выходы будут хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [прежнее
положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее стороны моей воли, то есть прекращения отношений с любовником».
Теперь Алексей Александрович намерен был требовать: во-первых, чтобы составлена была новая комиссия, которой поручено бы было исследовать на месте состояние инородцев; во-вторых, если окажется, что
положение инородцев действительно таково, каким оно является из имеющихся
в руках комитета официальных данных, то чтобы была назначена еще другая новая ученая комиссия для исследования причин этого безотрадного
положения инородцев с точек зрения: а) политической, б) административной,
в) экономической, г) этнографической, д) материальной и е) религиозной; в-третьих, чтобы были затребованы от враждебного министерства сведения о тех мерах, которые были
в последнее десятилетие приняты этим министерством для предотвращения тех невыгодных условий,
в которых ныне находятся инородцы, и в-четвертых, наконец, чтобы было потребовано от министерства объяснение о том, почему оно, как видно из доставленных
в комитет сведений за №№ 17015 и 18308, от 5 декабря 1863 года и 7 июня 1864, действовало прямо противоположно смыслу коренного и органического закона, т…, ст. 18, и примечание
в статье 36.
Хотя Анна упорно и с озлоблением противоречила Вронскому, когда он говорил ей, что
положение ее невозможно, и уговаривал ее открыть всё мужу,
в глубине души она считала свое
положение ложным, нечестным и всею душой желала изменить его.
Оно может быть дурно, это новое
положение, но оно будет определенно,
в нем не будет неясности и лжи.
В этот же вечер она увидалась с Вронским, но не сказала ему о том, что произошло между ею и мужем, хотя, для того чтобы
положение определилось, надо было сказать ему.
Аннушка вышла, но Анна не стала одеваться, а сидела
в том же
положении, опустив голову и руки, и изредка содрогалась всем телом, желая как бы сделать какой-то жест, сказать что-то и опять замирая.
Мысль искать своему
положению помощи
в религии была для нее, несмотря на то, что она никогда не сомневалась
в религии,
в которой была воспитана, так же чужда, как искать помощи у самого Алексея Александровича.
— Кофей готов, и мамзель с Сережей ждут, — сказала Аннушка, вернувшись опять и опять застав Анну
в том же
положении.
Напоминание о сыне вдруг вывело Анну из того безвыходного
положения,
в котором она находилась.
Она вспомнила ту, отчасти искреннюю, хотя и много преувеличенную, роль матери, живущей для сына, которую она взяла на себя
в последние годы, и с радостью почувствовала, что
в том состоянии,
в котором она находилась, у ней есть держава, независимая от
положения,
в которое она станет к мужу и к Вронскому.
В какое бы
положение она ни стала, она не может покинуть сына.
— Нет, разорву, разорву! — вскрикнула она, вскакивая и удерживая слезы. И она подошла к письменному столу, чтобы написать ему другое письмо. Но она
в глубине души своей уже чувствовала, что она не
в силах будет ничего разорвать, не
в силах будет выйти из этого прежнего
положения, как оно ни ложно и ни бесчестно.