Неточные совпадения
Приехав
в Петербург и остановившись у своей тетки по матери,
графини Чарской, жены бывшего министра, Нехлюдов сразу попал
в самую сердцевину ставшего ему столь чуждого аристократического
общества. Ему неприятно было это, а нельзя было поступить иначе. Остановиться не у тетушки, а
в гостинице, значило обидеть ее, и между тем тетушка имела большие связи и могла быть
в высшей степени полезна во всех тех делах, по которым он намеревался хлопотать.
Эта насмешка над всем, о чем
графиня проповедовала
в обществе как о высоком, недоступном и ненарушимом, и, наконец, этот внутренний дьявольский хохот и сознательное попирание всего, чего нельзя попирать, — и все это без пределов, доведенное до самой последней степени, до такой степени, о которой самое горячечное воображение не смело бы и помыслить, — вот
в этом-то, главное, и заключалась самая яркая черта этого наслаждения.
Да маски глупой нет: // Молчит… таинственна, заговорит… так мило. // Вы можете придать ее словам // Улыбку, взор, какие вам угодно… // Вот, например, взгляните там, // Как выступает благородно // Высокая турчанка… как полна, // Как дышит грудь ее и страстно и свободно. // Вы знаете ли кто она? // Быть может, гордая
графиня иль княжна, // Диана
в обществе… Венера
в маскераде, // И также может быть, что эта же краса // К вам завтра вечером придет на полчаса. //
В обоих случаях вы, право, не
в накладе.
Что, наконец, стоило только показаться
в высшем
обществе Зине, а маменьке поддержать ее, то все, решительно все, будут
в ту же минуту побеждены и что никто из всех этих
графинь и княгинь не
в состоянии будет выдержать той мордасовской головомойки, которую способна задать им одна Марья Александровна, всем вместе или поодиночке.
Потом красавица жена, ему преданная и постоянно удивляющаяся его героизму и возвышенным чувствам; мимоходом под шумок, — внимание какой-нибудь
графини из «высшего
общества»,
в которое он непременно попадет через брак свой с Зиной, вдовой князя К., вице-губернаторское место, денежки, — одним словом, все, так красноречиво расписанное Марьей Александровной, еще раз перешло через его вседовольную душу, лаская, привлекая ее и, главное, льстя его самолюбию.