Неточные совпадения
Неприятнее всего была та первая минута, когда он,
вернувшись из театра, веселый и довольный, с огромною грушей для жены
в руке, не нашел жены
в гостиной; к удивлению, не нашел ее и
в кабинете и наконец увидал ее
в спальне с несчастною, открывшею всё, запиской
в руке.
Степан Аркадьич уже был умыт и расчесан и сбирался одеваться, когда Матвей, медленно ступая поскрипывающими сапогами, с телеграммой
в руке,
вернулся в комнату. Цирюльника уже не было.
Дарья Александровна между тем, успокоив ребенка и по звуку кареты поняв, что он уехал,
вернулась опять
в спальню. Это было единственное убежище ее от домашних забот, которые обступали ее, как только она выходила. Уже и теперь,
в то короткое время, когда она выходила
в детскую, Англичанка и Матрена Филимоновна успели сделать ей несколько вопросов, не терпевших отлагательства и на которые она одна могла ответить: что надеть детям на гулянье? давать ли молоко? не послать ли за другим поваром?
— Ах, оставьте, оставьте меня! — сказала она и,
вернувшись в спальню, села опять на то же место, где она говорила с мужем, сжав исхудавшие руки с кольцами, спускавшимися с костлявых пальцев, и принялась перебирать
в воспоминании весь бывший разговор.
Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил судьбу Кити и что не может быть сомнения
в намерениях Вронского; но слова мужа смутили ее. И,
вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью будущего, несколько раз повторила
в душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
Степан Аркадьич с сестрой под руку, тоже с испуганными лицами,
вернулись и остановились, избегая народ, у входа
в вагон.
Безбородый юноша, один из тех светских юношей, которых старый князь Щербацкий называл тютьками,
в чрезвычайно-открытом жилете, оправляя на ходу белый галстук, поклонился им и, пробежав мимо,
вернулся, приглашая Кити на кадриль.
В это время
вернулась Марья Николаевна. Николай Левин сердито оглянулся на нее. Она быстро подошла к нему и что-то прошептала.
Один этот вопрос ввел Левина во все подробности хозяйства, которое было большое и сложное, и он прямо из коровника пошел
в контору и, поговорив с приказчиком и с Семеном рядчиком,
вернулся домой и прямо прошел наверх
в гостиную.
Вернувшись в свой вагон, он не переставая перебирал все положения,
в которых ее видел, все ея слова, и
в его воображении, заставляя замирать сердце, носились, картины возможного будущего.
Алексей Александрович
вернулся из министерства
в четыре часа, но, как это часто бывало, не успел войти к ней.
«Всё-таки он хороший человек, правдивый, добрый и замечательный
в своей сфере, — говорила себе Анна,
вернувшись к себе, как будто защищая его пред кем-то, кто обвинял его и говорил, что его нельзя любить. Но что это уши у него так странно выдаются! Или он обстригся?»
Вернувшись домой, Алексей Александрович прошел к себе
в кабинет, как он это делал обыкновенно, и сел
в кресло, развернув на заложенном разрезным ножом месте книгу о папизме, и читал до часу, как обыкновенно делал; только изредка он потирал себе высокий лоб и встряхивал голову, как бы отгоняя что-то.
Хотя многие из тех планов, с которыми он
вернулся в деревню, и не были им исполнены, однако самое главное, чистота жизни, была соблюдена им.
Левин сердито махнул рукой, пошел к амбарам взглянуть овес и
вернулся к конюшне. Овес еще не испортился. Но рабочие пересыпали его лопатами, тогда как можно было спустить его прямо
в нижний амбар, и, распорядившись этим и оторвав отсюда двух рабочих для посева клевера, Левин успокоился от досады на приказчика. Да и день был так хорош, что нельзя было сердиться.
Место тяги было недалеко над речкой
в мелком осиннике. Подъехав к лесу, Левин слез и провел Облонского на угол мшистой и топкой полянки, уже освободившейся от снега. Сам он
вернулся на другой край к двойняшке-березе и, прислонив ружье к развилине сухого нижнего сучка, снял кафтан, перепоясался и попробовал свободы движений рук.
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла
в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и
в прежние года, он с открытием весны поехал на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно,
вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он остался
в Петербурге.
Анна, покрасневшая
в ту минуту, как вошел сын, заметив, что Сереже неловко, быстро вскочила, подняла с плеча сына руку Алексея Александровича и, поцеловав сына, повела его на террасу и тотчас же
вернулась.
Уже перед концом курса вод князь Щербацкий, ездивший после Карлсбада
в Баден и Киссинген к русским знакомым набраться русского духа, как он говорил,
вернулся к своим.
Князь
вернулся похудевший, с обвислыми мешками кожи на щеках, но
в самом веселом расположении духа.
Вернувшись с Кити с вод и пригласив к себе к кофе и полковника, и Марью Евгеньевну, и Вареньку, князь велел вынести стол и кресла
в садик, под каштан, и там накрыть завтрак.
Вернувшись в Москву, он с гордостью объявил жене, что всё приготовлено, что дом будет игрушечка и что он ей очень советует ехать.
После чая он вышел
в переднюю велеть подавать лошадей и, когда
вернулся, застал Дарыо Александровну взволнованную, с расстроенным лицом и слезами на глазах.
— Кофей готов, и мамзель с Сережей ждут, — сказала Аннушка,
вернувшись опять и опять застав Анну
в том же положении.
Ей хотелось спросить, где его барин. Ей хотелось
вернуться назад и послать ему письмо, чтобы он приехал к ней, или самой ехать к нему. Но ни того, ни другого, ни третьего нельзя было сделать: уже впереди слышались объявляющие о ее приезде звонки, и лакей княгини Тверской уже стал
в полуоборот у отворенной двери, ожидая ее прохода во внутренние комнаты.
Ни минуты не думая, Анна села с письмом Бетси к столу и, не читая, приписала внизу: «Мне необходимо вас видеть. Приезжайте к саду Вреде. Я буду там
в 6 часов». Она запечатала, и Бетси,
вернувшись, при ней отдала письмо.
Его товарищ с детства, одного круга, одного общества и товарищ по корпусу, Серпуховской, одного с ним выпуска, с которым он соперничал и
в классе, и
в гимнастике, и
в шалостях, и
в мечтах честолюбия, на-днях
вернулся из Средней Азии, получив там два чина и отличие, редко даваемое столь молодым генералам.
Вернувшись домой, Вронский нашел у себя записку от Анны. Она писала: «Я больна и несчастлива. Я не могу выезжать, но и не могу долее не видать вас. Приезжайте вечером.
В семь часов Алексей Александрович едет на совет и пробудет до десяти». Подумав с минуту о странности того, что она зовет его прямо к себе, несмотря на требование мужа не принимать его, он решил, что поедет.
Еще
в передней он услыхал ее удаляющиеся шаги. Он понял, что она ждала его, прислушивалась и теперь
вернулась в гостиную.
― Я пришел вам сказать, что я завтра уезжаю
в Москву и не
вернусь более
в этот дом, и вы будете иметь известие о моем решении чрез адвоката, которому я поручу дело развода. Сын же мой переедет к сестре, ― сказал Алексей Александрович, с усилием вспоминая то, что он хотел сказать о сыне.
— Разве он здесь? — сказал Левин и хотел спросить про Кити. Он слышал, что она была
в начале зимы
в Петербурге у своей сестры, жены дипломата, и не знал,
вернулась ли она или нет, но раздумал расспрашивать. «Будет, не будет — всё равно».
Левин
вернулся в гостиницу и испугался мысли о том, как он один теперь с своим нетерпением проведет остающиеся ему еще десять часов.
Сделав большой круг по Газетному переулку и Кисловке, он
вернулся опять
в гостиницу и, положив пред собой часы, сел, ожидая двенадцати.
В конце февраля случилось, что новорожденная дочь Анны, названная тоже Анной, заболела. Алексей Александрович был утром
в детской и, распорядившись послать за докторов, поехал
в министерство. Окончив свои дела, он
вернулся домой
в четвертом часу. Войдя
в переднюю, он увидал красавца лакея
в галунах и медвежьей пелеринке, державшего белую ротонду из американской собаки.
— Ах, я очень рада! — отвечала Бетси, тотчас же поняв, что он говорит про Анну. И,
вернувшись в залу, они стали
в углу. — Он уморит ее, — сказала Бетси значительным шопотом. — Это невозможно, невозможно…
Вернувшись в этот день домой, Левин испытывал радостное чувство того, что неловкое положение кончилось и кончилось так, что ему не пришлось лгать. Кроме того, у него осталось неясное воспоминание о том, что то, что говорил этот добрый и милый старичок, было совсем не так глупо, как ему показалось сначала, и что тут что-то есть такое, что нужно уяснить.
Левин, виноватый и пристыженный, но успокоенный,
вернулся в свою гостиницу.
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их боком
в левой руке, так что воск капал с них медленно, и пo
вернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты на склоненную голову Кити. Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
— Ну так войдите, — сказала Кити, обращаясь к оправившейся Марье Николаевне; но заметив испуганное лицо мужа, — или идите, идите и пришлите за мной, — сказала она и
вернулась в нумер. Левин пошел к брату.
Вернувшись от доктора, к которому посылала его Кити, Левин, отворив дверь, застал больного
в ту минуту, как ему по распоряжению Кити переменяли белье.
Вернувшись от больного на ночь
в свои два нумера, Левин сидел, опустив голову, не зная, что делать.
С своей стороны, Алексей Александрович,
вернувшись от Лидии Ивановны домой, не мог
в этот день предаться своим обычным занятиям и найти то душевное спокойствие верующего и спасенного человека, которое он чувствовал прежде.
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном, как ни давно думала о том и готовилась к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало на нее.
Вернувшись в свое одинокое отделение
в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она себе и, не снимая шляпы, села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами на бронзовые часы, стоявшие на столе между окон, она стала думать.
Посланный
вернулся с ответом, что у него гость, но что он сейчас придет, и приказал спросить ее, может ли она принять его с приехавшим
в Петербург князем Яшвиным.
Нахмуренный
вернулся он
в свой номер и, подсев к Яшвину, вытянувшему свои длинные ноги на стул и пившему коньяк с сельтерской водой, велел себе подать того же.
Прямо с прихода Крак потянул к кочкам. Васенька Весловский первый побежал за собакой. И не успел Степан Аркадьич подойти, как уж вылетел дупель. Весловский сделал промах, и дупель пересел
в некошенный луг. Весловскому предоставлен был этот дупель. Крак опять нашел его, стал, и Весловский убил его и
вернулся к экипажам.
Усталый, голодный, счастливый, Левин
в десятом часу утра, исходив верст тридцать, с девятнадцатью штуками красной дичи и одною уткой, которую он привязал за пояс, так как она уже не влезала
в ягдташ,
вернулся на квартиру. Товарищи его уж давно проснулись и успели проголодаться и позавтракать.
Вечером еще сделали поле,
в которое и Весловский убил несколько штук, и
в ночь
вернулись домой.
Пройдясь по саду, побывав на конюшне и даже поделав вместе гимнастику на баррах, Левин
вернулся с своим гостем домой и вошел с ним
в гостиную.
Анна между тем,
вернувшись в свой кабинет, взяла рюмку и накапала
в нее несколько капель лекарства,
в котором важную часть составлял морфин, и, выпив и посидев несколько времени неподвижно, с успокоенным и веселым духом пошла
в спальню.