Неточные совпадения
Старший
брат был тоже недоволен
меньшим. Он не разбирал, какая это была любовь, большая или маленькая, страстная или не страстная, порочная или непорочная (он сам, имея детей, содержал танцовщицу и потому был снисходителен на это); по он знал, что это любовь ненравящаяся тем, кому нужна нравиться, и потому не одобрял поведения
брата.
Старший
брат, всегда уважавший суждения
меньшего, не знал хорошенько, прав ли он или нет, до тех пор, пока свет не решил этого вопроса; сам же, с своей стороны, ничего не имел против этого и вместе с Алексеем пошел к Анне.
Знать, им не жаль ни крови христианской, // Ни душ своих. Какая им корысть! // Самим тепло, а
братию меньшую // Пусть враг сечет и рубит, да и души // Насильным крестным целованьем губит. // Просил я их со многими слезами, // Какую ни на есть, придумать помощь, — // И слышать не хотят. Не их, вишь, дело! // Так чье же?
Любовью горячею к братьям // И словом правдивым могуч, // Явился он к нам… и рассеял // Всю тьму показавшийся луч, // И светом его озаренные, // Узрели мы язвы свои, // Увидели ложь вознесенную, // Увидели царствие тьмы. // Воздвигнутый силою чудною, // Восстал он за
братьев меньших. // Восстал за их жизнь многотрудную, // Безропотность тихую их…
Неточные совпадения
— Теперь отделяйтесь, паны-братья! Кто хочет идти, ступай на правую сторону; кто остается, отходи на левую! Куды бо́льшая часть куреня переходит, туды и атаман; коли
меньшая часть переходит, приставай к другим куреням.
— Одна ли Анна Андреевна! — сказала хозяйка. — Вот как брата-то ее женят и пойдут дети — столько ли еще будет хлопот! И
меньшие подрастают, тоже в женихи смотрят; там дочерей выдавай замуж, а где женихи здесь? Нынче, вишь, ведь все хотят приданого, да всё деньгами…
Матвей, о котором я еще буду говорить впоследствии, был больше, нежели слуга: он был моим приятелем,
меньшим братом. Московский мещанин, отданный Зонненбергу, с которым мы тоже познакомимся, на изучение переплетного искусства, в котором, впрочем, Зонненберг не был особенно сведущ, он перешел ко мне.
В ее комнатке было нам душно: всё почернелые лица из-за серебряных окладов, всё попы с причетом, пугавшие несчастную, забитую солдатами и писарями женщину; даже ее вечный плач об утраченном счастье раздирал наше сердце; мы знали, что у ней нет светлых воспоминаний, мы знали и другое — что ее счастье впереди, что под ее сердцем бьется зародыш, это наш
меньший брат, которому мы без чечевицы уступим старшинство.
Остаться у них я не мог; ко мне вечером хотели приехать Фази и Шаллер, бывшие тогда в Берне; я обещал, если пробуду еще полдня, зайти к Фогтам и, пригласивши
меньшего брата, юриста, к себе ужинать, пошел домой. Звать старика так поздно и после такого дня я не счел возможным. Но около двенадцати часов гарсон, почтительно отворяя двери перед кем-то, возвестил нам: «Der Herr Professor Vogt», — я встал из-за стола и пошел к нему навстречу.