Неточные совпадения
Для чего этим трем барышням нужно было говорить через день по-французски и по-английски; для чего они в известные часы играли попеременкам на фортепиано, звуки которого слышались у брата наверху, где занимались студенты; для чего ездили эти учителя французской литературы, музыки, рисованья, танцев; для чего в известные часы все три барышни с М-llе Linon подъезжали в коляске к Тверскому бульвару в своих атласных шубках — Долли в длинной, Натали в полудлинной,
а Кити в совершенно короткой, так что статные ножки ее в туго-натянутых красных чулках были на всем виду; для чего им, в сопровождении лакея с золотою кокардой на шляпе, нужно было ходить по Тверскому бульвару, — всего этого и многого другого, что делалось в их таинственном мире, он не понимал, но знал, что всё, что там делалось, было прекрасно, и был влюблен
именно в эту таинственность совершавшегося.
А вместе с тем на этом самом месте воспоминаний чувство стыда усиливалось, как будто какой-то внутренний голос
именно тут, когда она вспомнила о Вронском, говорил ей: «тепло, очень тепло, горячо».
Кофе так и не сварился,
а обрызгал всех и ушел и произвел
именно то самое, что было нужно, то есть подал повод к шуму и смеху и залил дорогой ковер и платье баронессы.
Долли, с своей стороны, поняла всё, что она хотела знать; она убедилась, что догадки ее были верны, что горе, неизлечимое горе Кити состояло
именно в том, что Левин делал предложение и что она отказала ему,
а Вронский обманул ее, и что она готова была любить Левина и ненавидеть Вронского.
Она думала теперь
именно, когда он застал ее, вот о чем: она думала, почему для других, для Бетси, например (она знала ее скрытую для света связь с Тушкевичем), всё это было легко,
а для нее так мучительно?
Для чего она сказала это, чего она за секунду не думала, она никак бы не могла объяснить. Она сказала это по тому только соображению, что, так как Вронского не будет, то ей надо обеспечить свою свободу и попытаться как-нибудь увидать его. Но почему она
именно сказала про старую фрейлину Вреде, к которой ей нужно было, как и ко многим другим, она не умела бы объяснить,
а вместе с тем, как потом оказалось, она, придумывая самые хитрые средства для свидания с Вронским, не могла придумать ничего лучшего.
— Ах, как я рада вас видеть! — сказала она, подходя к ней. — Я вчера на скачках только что хотела дойти до вас,
а вы уехали. Мне так хотелось видеть вас
именно вчера. Не правда ли, это было ужасно? — сказала она, глядя на Анну своим взглядом, открывавшим, казалось, всю душу.
Вообще Михайлов своим сдержанным и неприятным, как бы враждебным, отношением очень не понравился им, когда они узнали его ближе. И они рады были, когда сеансы кончились, в руках их остался прекрасный портрет,
а он перестал ходить. Голенищев первый высказал мысль, которую все имели,
именно, что Михайлов просто завидовал Вронскому.
Он был верующий человек, интересовавшийся религией преимущественно в политическом смысле,
а новое учение, позволявшее себе некоторые новые толкования, потому
именно, что оно открывало двери спору и анализу, по принципу было неприятно ему.
— Как счастливо вышло тогда для Кити, что приехала Анна, — сказала Долли, — и как несчастливо для нее. Вот
именно наоборот, — прибавила она, пораженная своею мыслью. — Тогда Анна так была счастлива,
а Кити себя считала несчастливой. Как совсем наоборот! Я часто о ней думаю.
— Он? — нет. Но надо иметь ту простоту, ясность, доброту, как твой отец,
а у меня есть ли это? Я не делаю и мучаюсь. Всё это ты наделала. Когда тебя не было и не было еще этого, — сказал он со взглядом на ее живот, который она поняла, — я все свои силы клал на дело;
а теперь не могу, и мне совестно; я делаю
именно как заданный урок, я притворяюсь…
— Да, он легкомыслен очень, — сказала княгиня, обращаясь к Сергею Ивановичу. — Я хотела
именно просить вас поговорить ему, что ей (она указала на Кити) невозможно оставаться здесь,
а непременно надо приехать в Москву. Он говорит выписать доктора…
— Не понимаю тебя, — сказал Левин, поднимаясь на своем сене, — как тебе не противны эти люди. Я понимаю, что завтрак с лафитом очень приятен, но неужели тебе не противна
именно эта роскошь? Все эти люди, как прежде наши откупщики, наживают деньги так, что при наживе заслуживают презрение людей, пренебрегают этим презрением,
а потом бесчестно нажитым откупаются от прежнего презрения.
Васенька Весловский, ее муж и даже Свияжский и много людей, которых она знала, никогда не думали об этом и верили на слово тому, что всякий порядочный хозяин желает дать почувствовать своим гостям,
именно, что всё, что так хорошо у него устроено, не стоило ему, хозяину, никакого труда,
а сделалось само собой.
Но стоило только приехать и пожить в Петербурге, в том кругу, в котором он вращался, где жили,
именно жили,
а не прозябали, как в Москве, и тотчас все мысли эти исчезали и таяли, как воск от лица огня.
Мы
именно шли навстречу до связи,
а потом неудержимо расходимся в разные стороны.
— Все занимается хозяйством. Вот
именно в затоне, — сказал Катавасов. —
А нам в городе, кроме Сербской войны, ничего не видно. Ну, как мой приятель относится? Верно, что-нибудь не как люди?
Это было то последнее верование, на котором строились все, почти во всех отраслях, изыскания человеческой мысли. Это было царствующее убеждение, и Левин из всех других объяснений, как всё-таки более ясное, невольно, сам не зная когда
а как, усвоил
именно это.
«И не только гордость ума,
а глупость ума.
А главное — плутовство,
именно плутовство ума.
Именно мошенничество ума», повторил он.
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам,
а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего.