Неточные совпадения
— Боярин, — сказал он, — хорошо ли мы сделали, что взяли с собой этих молодцов? Они что-то больно увертливы, никак от них толку не добьешься. Да и народ-то плечистый, не
хуже Хомяка. Уж не лихие ли люди?
— Да не кто другой. Вот, примерно, тянулось раз судишко на бичеве из-под Астрахани вверх по матушке-Волге. На судишке-то
народу было немало: всё купцы молодцы с пищалями, с саблями, кафтаны нараспашку, шапки набекрень, не
хуже нашего брата. А грузу-то: золота, каменьев самоцветных, жемчугу, вещиц астраханских и всякой дряни; еще, али полно! Берег-то высокий, бичевник-то узенький, а среди Волги остров: скала голая, да супротив теченья, словно ножом угол вышел, такой острый, что боже упаси.
Из церкви, почитай, не выходят, а губят
народ хуже станичников.
Созидание Москвы и патриархальная неурядица московского уклада отзывались на
худом народе крайне тяжело; под гнетом этой неурядицы создался неистощимый запас голутвенных, обнищалых и до конца оскуделых худых людишек, которые с замечательной энергией тянули к излюбленным русским человеком украйнам, а в том числе и на восток, на Камень, как называли тогда Урал, где сибирская украйна представлялась еще со времен новгородских ушкуйников [Ушкуйники (от «ушкуй» — плоскодонная ладья с парусами и веслами) — дружины новгородцев в XI–XV вв., отправлявшиеся по речным и североморским путям с торговыми и военными целями.
Неточные совпадения
Он плохо теперь помнил себя; чем дальше, тем
хуже. Он помнил, однако, как вдруг, выйдя на канаву, испугался, что мало
народу и что тут приметнее, и хотел было поворотить назад в переулок. Несмотря на то, что чуть не падал, он все-таки сделал крюку и пришел домой с другой совсем стороны.
Но так как о Волках
худой на свете толк, // И не сказали бы, что смотрит Лев на лицы, // То велено звериный весь
народ // Созвать на общий сход,
Сказать вам, что́ я думал? Вот: // Старушки все —
народ сердитый; // Не
худо, чтоб при них услужник знаменитый // Тут был, как громовой отвод. // Молчалин! — Кто другой так мирно всё уладит! // Там моську вовремя погладит, // Тут в пору карточку вотрет, // В нем Загорецкий не умрет!.. // Вы давеча его мне исчисляли свойства, // Но многие забыли? — да?
— Сообразите же, насколько трудно при таких условиях создавать общественное мнение и руководить им. А тут еще являются люди, которые уверенно говорят: «Чем
хуже — тем лучше». И, наконец, — марксисты, эти квазиреволюционеры без любви к
народу.
— Героем времени постепенно становится толпа, масса, — говорил он среди либеральной буржуазии и, вращаясь в ней, являлся хорошим осведомителем для Спивак. Ее он пытался пугать все более заметным уклоном «здравомыслящих» людей направо, рассказами об организации «Союза русского
народа», в котором председательствовал историк Козлов, а товарищем его был регент Корвин, рассказывал о работе эсеров среди ремесленников, приказчиков, служащих. Но все это она знала не
хуже его и, не пугаясь, говорила: