— Вот как! — сказал Иоанн и снял руку с плеча Серебряного, — это значит, мы не угодны его княжеской милости! Должно быть, с ворами оставаться честнее, чем быть моим оружничим!
Ну что ж, — продолжал он насмешливо, — я никому в дружбу не набиваюсь и никого насильно не держу. Свыклись вместе, так и служите вместе! Доброго пути, разбойничий воевода!
Неточные совпадения
—
Ну, батюшка, Никита Романыч, — сказал Михеич, обтирая полою кафтана медвежью кровь с князя, — набрался
ж я страху! Уж я, батюшка, кричал медведю: гу! гу! чтобы бросил он тебя да на меня бы навалился, как этот молодец, дай бог ему здоровья, череп ему раскроил. А ведь все это затеял вон тот голобородый с маслеными глазами,
что с крыльца смотрит, тетка его подкурятина! Да куда мы заехали, — прибавил Михеич шепотом, — виданное ли это дело, чтобы среди царского двора медведей с цепей спускали?
— Вот как! — сказал Иоанн насмешливо. — Так ты, Максимушка, меня осилить хочешь? Вишь, какой богатырь!
Ну где мне, убогому, на тебя!
Что ж, не хочешь быть опричником, я, пожалуй, велю тебя в зорники вписать!
— Нечего делать, — сказал Перстень, — видно, не доспел ему час, а жаль, право!
Ну, так и быть, даст бог, в другой раз не свернется! А теперь дозволь, государь, я тебя с ребятами до дороги провожу. Совестно мне, государь! Не приходилось бы мне, худому человеку, и говорить с твоею милостью, да
что ж делать, без меня тебе отселе не выбраться!
— Гм! — сказал Перстень, садясь на скамью, — так царь не велел повесить Малюту? Как же так?
Ну, про то знает его царская милость.
Что ж ты думаешь делать?
—
Ну,
что ж с того? — отвечал Перстень с приметным неудовольствием.
— Максим Григорьич! — отвечал весело сокольник, — доброго здоровья! Как твоя милость здравствует? Так вот где ты, Максим Григорьич! А мы в Слободе думали,
что ты и невесть куда пропал!
Ну ж как батюшка-то твой осерчал! Упаси господи! Смотреть было страшно! Да еще многое рассказывают про твоего батюшку, про царевича да про князя Серебряного. Не знаешь,
чему и верить.
Ну, слава богу, добро,
что ты сыскался, Максим Григорьич! Обрадуется же твоя матушка!
—
Ну, — сказал Басманов, нагло смотря ему в глаза, — пополам,
что ли, царскую милость?
Что ж ты молчишь, князь? Аль не веришь мне?
— А ведь ты опять поверил мне, князь! Ты подумал, я и вправду расхныкался! Эх, Никита Романыч, легко
ж тебя провести!
Ну, выпьем же теперь про наше знакомство. Коли поживем вместе, увидишь,
что я не такой, как ты думал!
— Вишь! — проговорил Иоанн, покачивая головой и как будто принимая большое участие в сыновьях Михеича. —
Ну,
что ж делать, старичок, этих бог прибрал, других наживешь!
— Я тут еще беды не вижу. // «Да скука, вот беда, мой друг». // — Я модный свет ваш ненавижу; // Милее мне домашний круг, // Где я могу… — «Опять эклога! // Да полно, милый, ради Бога. //
Ну что ж? ты едешь: очень жаль. // Ах, слушай, Ленский; да нельзя ль // Увидеть мне Филлиду эту, // Предмет и мыслей, и пера, // И слез, и рифм et cetera?.. // Представь меня». — «Ты шутишь». — «Нету». // — Я рад. — «Когда же?» — Хоть сейчас // Они с охотой примут нас.
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Ну,
что ж… это все, однако
ж, вздор. Расскажите, каков он собою?
что, стар или молод?
«
Ну,
что ж? — сказали странники. — // Досказывай, хозяюшка, // Свое житье-бытье!»
«Ты начал, так досказывай! //
Ну, жили — не тужили вы, //
Что ж дальше, голова?»
«Слыхали,
ну так
что ж?» // — В ней главный управляющий // Был корпуса жандармского // Полковник со звездой, // При нем пять-шесть помощников, // А наш Ермило писарем // В конторе состоял.
— Куда
ж торопиться? Посидим. Как ты измок однако! Хоть не ловится, но хорошо. Всякая охота тем хороша,
что имеешь дело с природой.
Ну,
что зa прелесть эта стальная вода! — сказал он. — Эти берега луговые, — продолжал он, — всегда напоминают мне загадку, — знаешь? Трава говорит воде: а мы пошатаемся, пошатаемся.