— Ты сам меня как-то спрашивал, — продолжал Имплев, — отчего это, когда вот помещики и чиновники съедутся, сейчас же в карты сядут играть?.. Прямо от неучения! Им не об чем между собой говорить; и чем необразованней общество, тем склонней оно ко всем этим
играм в кости, в карты; все восточные народы, которые еще необразованнее нас, очень любят все это, и у них, например, за величайшее блаженство считается их кейф, то есть, когда человек ничего уж и не думает даже.
Неточные совпадения
Да, у Краснова руки были странные, они все время, непрерывно, по-змеиному гибко двигались, как будто не имея
костей от плеч до пальцев. Двигались как бы нерешительно, слепо, но пальцы цепко и безошибочно ловили все, что им нужно было: стакан вина, бисквит, чайную ложку. Движения этих рук значительно усиливали неприятное впечатление рассказа. На слова Юрина Краснов не обратил внимания; покачивая стакан, глядя невидимыми глазами на
игру огня
в красном вине, он продолжал все так же вполголоса, с трудом:
Игра начиналась снова; игроки так углубились
в свое дело, что не замечали зрителей, и зрители,
в свою очередь, не замечали игроков и следили за
костями.
— Греки играли
в кости, но более любимая их забава была
игра коттабос; она представляла не что иное, как весы, к коромыслу которых на обоих концах были привешены маленькие чашечки; под чашечки эти ставили маленькие металлические фигурки. Искусство
в этой
игре состояло
в том, чтобы играющий из кубка сумел плеснуть
в одну из чашечек так, чтобы она, опускаясь, ударилась об голову стоящей под ней фигурки, а потом плеснуть
в другую чашечку, чтобы та пересилила прежнюю и ударилась сама
в голову своей фигурки.
Жужжание костяного шарика
в углублении рулетки проникало ее до мозгу
костей — и только очутившись на свежем воздухе, она нашла
в себе довольно силы, чтобы, испустив глубокий вздох, назвать азартную
игру безнравственною выдумкой аристократизма.
И вот,
в час веселья, разгула, гордых воспоминаний о битвах и победах,
в шуме музыки и народных
игр пред палаткой царя, где прыгали бесчисленные пестрые шуты, боролись силачи, изгибались канатные плясуны, заставляя думать, что
в их телах нет
костей, состязаясь
в ловкости убивать, фехтовали воины и шло представление со слонами, которых окрасили
в красный и зеленый цвета, сделав этим одних — ужасными и смешными — других, —
в этот час радости людей Тимура, пьяных от страха пред ним, от гордости славой его, от усталости побед, и вина, и кумыса, —
в этот безумный час, вдруг, сквозь шум, как молния сквозь тучу, до ушей победителя Баязета-султана [Баязет-султан — Боязид 1, по прозвищу Йылдырым — «Молния» (1347–1402).