Неточные совпадения
— Боярин! — вскричал Перстень, и голос его изменился от гнева, — издеваешься ты, что ли, надо мною?
Для тебя я зажег Слободу,
для тебя погубил своего лучшего человека,
для тебя, может быть, мы все наши головы положим, а ты хочешь остаться? Даром мы сюда, что ли, пришли? Скоморохи мы тебе, что ли,
дались? Да я бы посмотрел, кто бы стал глумиться надо мной! Говори в последний раз, идешь али нет?
— Эх,
дался тебе этот летник! Разве я по своей охоте его надеваю? Иль ты не знаешь царя? Да и что мне, в святые себя прочить, что ли? Уж я и так в Слободе пощусь ему в угождение; ни одной заутрени не проспал; каждую середу и пятницу по сту земных поклонов кладу; как еще лба не расшиб! Кабы тебе пришлось по целым неделям в стихаре ходить, небось и ты б
для перемены летник надел!
Все так собирались, а многие и исполнили. Идеалисты были ужасные. Андрей Петрович сожалел о бедняках и безродных и хотел, чтобы и из них каждый имел что-нибудь приличное, в чем оно ему представлялось. Он давал всем бедным приданое — серебряные ложки и белье. Каждый выпущенный прапорщик получал от него по три перемены белья, две столовые серебряные ложки, по четыре чайных, восемьдесят четвертой пробы. Белье
давалось для себя, а серебро — для «общежития».
Неточные совпадения
В Дрездене, на Брюлевской террасе, между двумя и четырьмя часами, в самое фешенебельное время
для прогулки, вы можете встретить человека лет около пятидесяти, уже совсем седого и как бы страдающего подагрой, но еще красивого, изящно одетого и с тем особенным отпечатком, который
дается человеку одним лишь долгим пребыванием в высших слоях общества.
— Жаль, написана бумажка щеголевато и слишком премудро
для рабочего народа. И затем — модное преклонение пред экономической наукой. Разумеется — наука есть наука, но следует помнить, что Томас Гоббэс сказал: наука — знание условное, безусловное же знание
дается чувством. Переполнение головы плохо влияет на сердце. Михайловский очень хорошо доказал это на Герберте Спенсере…
Несколько человек заменяли ей толпу; то что другой соберет со многих встреч, в многие годы и во многих местах, —
давалось ей в двух, трех уголках, по ту и другую сторону Волги, с пяти, шести лиц, представлявших
для нее весь людской мир, и в промежуток нескольких лет, с тех пор, как понятия у ней созрели и сложились в более или менее определенный взгляд.
Везде сон, тупая тоска, цели нет, искусство не
дается мне, я ничего
для него не делаю.
— Куда ему? Умеет он любить! Он даже и слова о любви не умеет сказать: выпучит глаза на меня — вот и вся любовь! точно пень!
Дались ему книги, уткнет нос в них и возится с ними. Пусть же они и любят его! Я буду
для него исправной женой, а любовницей (она сильно потрясла головой) — никогда!