Уж год к концу приходит, донна Анна,
С тех пор, как страшный вас постиг удар.
Ужели нет вам в горе облегченья?
Отчаянью ужели нет конца?
Все так же вы бледны и молчаливы,
Все так же смотрит ваш
недвижный взор;
О, если бы на миг я вас увидел,
Какою я когда-то вас знавал!
Неточные совпадения
Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомой деревне и равнодушно гляжу на ее пошлую наружность; моему охлажденному
взору неприютно, мне не смешно, и то, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои
недвижные уста. О моя юность! о моя свежесть!
Всю ночь бесчувственный Руслан // Лежал во мраке под горою. // Часы летели. Кровь рекою // Текла из воспаленных ран. // Поутру,
взор открыв туманный, // Пуская тяжкий, слабый стон, // С усильем приподнялся он, // Взглянул, поник главою бранной — // И пал
недвижный, бездыханный.
Я невольно скольжу
взором по первому ряду. Но одна Ермолова овладела всем моим вниманием. У Федотовой горят глаза.
Недвижная ни одним мускулом лица, может быть, думая только о своей красоте, красуется Рено, сверкая бриллиантовой брошкой… А рядом с ней Ермолова, в темно-сером платье, боится пропустить каждый звук.
И предадут ее сырой земле; // Глаза, волшебные уста, к которым // Мой дерзкий
взор прикован был так часто, // И грудь, и эти длинные ресницы // Песок засыплет, червь переползет без страха //
Недвижное, бесцветное, сырое, // Холодное чело… никто и не помыслит // Об том… и может быть над той // Могилой проклянут мое названье, // Где будет гнить всё, что любил я в жизни!
Пластом лежала на постели Фленушка. В лице ни кровинки, губы посинели, глаза горят необычным блеском, высокий лоб, ровно бисером, усеян мелкими каплями холодного пота.
Недвижный, утомленный
взор устремлен на икону, что стояла в угольной божнице.