Неточные совпадения
Но стыд за свое малодушие заставляет молодого лейтенанта пересилить свой страх. Ему кажется, что и капитан и старый штурман видят, что он трусит, и читают его мысли, недостойные
флотского офицера. И он принимает позу бесстрашного моряка, который ничего не боится, и, обращаясь к старому штурману, стоящему рядом с капитаном, с напускной веселостью говорит...
— Даром что кипуч, а добер! — говорил про него Бастрюков и прибавлял: — а по
флотской части адмирал не чета другим… все наскрозь видит!
Старый штурман, обыкновенно не очень-то благоволивший к
флотским и особенно к тем, кому, по его выражению, «бабушка ворожит», напротив, видимо, благоволил к Ашанину и за то, что он не лодырь, и за то, что не рассчитывает на протекцию дядюшки-адмирала, и за то, что Володя недурно (что было уже большим комплиментом со стороны педанта-штурмана) берет высоты солнца и делает вычисления, и за то, наконец, что в нем не было и тени того снисходительно барского отношения к штурманам, какое, по старым традициям, укоренившимся во флоте, существовало у большинства
флотских офицеров, этих, относительно, баловней службы, к ее пасынкам — штурманам.
— Ведь нас, штурманов, только терпят на судне, и каждый
флотский считает нас в некотором роде париями… отверженной кастой…
И Володя с глубоким уважением, полный искреннего сочувствия, посмотрел на старика-штурмана и словно бы чувствовал себя виноватым за то, что он
флотский и что у него впереди жизнь, полная самых розовых надежд.
Неточные совпадения
Ему было грустно в особенности потому, что все, как он видел, были оживлены, озабочены и заняты, и лишь он один со старым-старым, беззубым старичком во
флотском мундире, шамкавшим губами, присевшим около него, был без интереса и без дела.
Старые были большею частью или в дворянских старых застегнутых мундирах, со шпагами и шляпами, или в своих особенных,
флотских, кавалерийских, пехотных, выслуженных мундирах.
К нам повадился ходить в отель офицер, не
флотский, а морских войск, с «Спартана», молодой человек лет двадцати: он, кажется, тоже не прочь от приключений.
— А что, ваше превосходительство, Кошка [Кошка Петр — матрос
флотского экипажа, участник почти всех вылазок во время Севастопольской обороны 1854—1855 годов, приобретший храбростью легендарную славу; умер около 1890 года.] этот — очень храбрый матрос? — спросил он Эйсмонда как бы из любопытства, а в самом деле с явно насмешливою целью.
Это чувство было и у смертельно раненого солдата, лежащего между пятьюстами такими же ранеными на каменном полу Павловской набережной и просящего Бога о смерти, и у ополченца, из последних сил втиснувшегося в плотную толпу, чтобы дать дорогу верхом проезжающему генералу, и у генерала, твердо распоряжающегося переправой и удерживающего торопливость солдат, и у матроса, попавшего в движущийся батальон, до лишения дыхания сдавленного колеблющеюся толпой, и у раненого офицера, которого на носилках несли четыре солдата и, остановленные спершимся народом, положили наземь у Николаевской батареи, и у артиллериста, 16 лет служившего при своем орудии и, по непонятному для него приказанию начальства, сталкивающего орудие с помощью товарищей с крутого берега в бухту, и у
флотских, только-что выбивших закладки в кораблях и, бойко гребя, на баркасах отплывающих от них.