Неточные совпадения
Сигнальщик [Сигнальщик — матрос, поднимающий сигнальные флаги. На вахтах он находится вблизи вахтенного, наблюдает в подзорную трубу за горизонтом, бросает лаг — инструмент, измеряющий скорость хода корабля, и исполняет обязанности рассыльного при вахтенном
офицере.] сторожил эти минуты по минутной склянке песочных часов, и когда минута стала
выходить, т.е. последний остаток песка высыпаться через узкое горлышко склянки из одной ее части в другую, доложил вахтенному
офицеру.
Благодаря настояниям нашего генерал-адмирала в скором времени
выйдет и закон, но пока
офицеры еще пользуются правом телесного наказания…
А старший
офицер, недоверчивый, еще не знавший хорошо
офицеров, действительно не совсем доверял молодому мичману, потому и
выходил наверх, вскакивая с постели, на которой спал одетым.
— Пить — пил, ежели на берегу, но только с рассудком. А на другой год старший
офицер его в старшие марсовые произвел, а когда в командиры
вышел, — к себе на судно взял… И до сих пор его не оставил: Кирюшкин на евойной даче сторожем. Вот оно что доброе слово делает… А ты говоришь, никак невозможно! — заключил Бастрюков.
В пятом часу дня на шканцах были поставлены на козлах доски, на которые положили покойников. Явился батюшка в траурной рясе и стал отпевать. Торжественно-заунывное пение хора певчих раздавалось среди моря. Капитан,
офицеры и команда присутствовали при отпевании этих двух французских моряков. Из товарищей покойных один только помощник капитана был настолько здоров, что мог
выйти на палубу; остальные лежали в койках.
«Коршун»
вышел из Гревзенда с новым членом небольшого кружка
офицеров и гардемаринов — англичанином (родом ирландцем) мистером Кенеди, приглашенным в кругосветное плавание для занятий английским языком с желающими.
Минут за пять до восьми часов наверх
вышел капитан и, приветливо пожимая руки
офицерам в ответ на их поклоны, поднялся на мостик.
К изумлению ревизора, артиллерийского
офицера и нескольких матросов, расчет капитана на стыд наказанных оправдался: ни один не прикоснулся в водке; все они чувствовали какую-то неловкость и подавленность и были очень рады, когда им приказали
выйти из загородки и когда убрали водку.
Побродив минут десять в толпе, Ашанин
вышел из нее, чтобы отправиться в город и побродить по полутемным, слабо освещенным редкими фонарями улицам-аллеям, по бокам которых мигали огоньки домиков, скрытых в листве, как увидал перед собой старшину катера, унтер-офицера, вместе с гребцом, которые только что
вышли из кабачка и вытянулись перед Володей, приложив свои пятерни к шапкам.
Вслед затем из публики
вышел молодой человек, ведя за руку молодую женщину, и начал тот же танец, но только вдвоем. Но Володе не особенно понравился и первый танец, и он собирался уже
выходить, как в числе зрителей первого ряда увидал нескольких корветских
офицеров, и в том числе своего любимца — доктора Федора Васильевича, и он подошел к своим.
Ашанин рассказал, как было дело и из-за чего все
вышло. Старший
офицер внимательно выслушал Володю и заметил...
Ашанин был прав. В общей радости обитателей корвета не принимали участия лишь несколько человек: два или три
офицера, боцмана и некоторые из унтер-офицеров. Последние собрались в палубе около боцманской каюты и таинственно совещались, как теперь быть — неужто так-таки и не поучи матроса? В конце концов, они решили, что без выучки нельзя, но только надо бить с рассудком, тогда ничего — кляуза не
выйдет.
Толпа любопытных канаков уже собралась на пристани, когда из катера и вельбота
вышли русские
офицеры в шитых мундирах, в саблях и треуголках на голове. И мужчины и женщины глазели на прибывших во все глаза, видимо восхищаясь блеском мундиров, а мальчишки просто-таки без церемонии трогали сабли и улыбались при этом своими добродушными ласковыми глазами.
Общий поклон их величеств — и все
офицеры, задыхавшиеся от жары в суконных застегнутых мундирах, кажется, не меньше любезных хозяев обрадовались окончанию представления и в сопровождении все того же мистера Вейля довольно поспешно
вышли из тронной залы в приемную, где были расставлены прохладительные напитки: сельтерская вода, лимонад, аршад и обыкновенный американский напиток «cherry coblar» — херес с водой и с толченым льдом.
Старший
офицер опрометью бросился в каюту, захватил кортик и, на ходу прицепляя его, выбежал наверх. Вслед за ним, надевши кортики,
вышли и все
офицеры и выстроились на шканцах.
Но бухта была закрытая, большая и глубокая, и отстаиваться в ней было безопасно. По крайней мере, Степан Ильич был в отличном расположении духа и, играя с доктором в кают-компании в шахматы, мурлыкал себе под нос какой-то мотив. Старший
офицер, правда, часто
выходил наверх смотреть, как канаты, но скоро возвращался вниз успокоенный: цепи держали «Коршун» хорошо на якорях. Не тревожился и капитан, хотя тоже частенько показывался на мостике.
— Учитесь и работайте. Из вас сможет
выйти дельный морской
офицер, хоть вы и высказываете глупости о войне. И нельзя в ваши годы не говорить таких глупостей: в них сказывается юная, честная душа… Можете идти!
Все на корвете торопились, чтобы быть готовыми к уходу к назначенному сроку. Работы по тяге такелажа шли быстро, и оба боцмана и старший
офицер Андрей Николаевич с раннего утра до позднего вечера не оставляли палубы. Ревизор Первушин все время пропадал на берегу, закупая провизию и уголь и поторапливая их доставкой. Наконец к концу пятого дня все было готово, и вечером же «Коршун»
вышел из Гонконга, направляясь на далекий Север.
Неточные совпадения
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только
выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже
офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
На дворе, первое, что бросилось в глаза Вронскому, были песенники в кителях, стоявшие подле боченка с водкой, и здоровая веселая фигура полкового командира, окруженного
офицерами:
выйдя на первую ступень балкона, он, громко перекрикивая музыку, игравшую Офенбаховскую кадриль, что-то приказывал и махал стоявшим в стороне солдатам.
Выйдя очень молодым блестящим
офицером из школы, он сразу попал в колею богатых петербургских военных. Хотя он и ездил изредка в петербургский свет, все любовные интересы его были вне света.
Сам Венден, вернувшись из присутствия, услыхал звонок и какие-то голоса,
вышел и, увидав пьяных
офицеров с письмом, вытолкал их.
— Вот неразлучные, — прибавил Яшвин, насмешливо глядя на двух
офицеров, которые
выходили в это время из комнаты. И он сел подле Вронского, согнув острыми углами свои слишком длинные по высоте стульев стегна и голени в узких рейтузах. — Что ж ты вчера не заехал в красненский театр? — Нумерова совсем недурна была. Где ты был?