Неточные совпадения
Володя ушел от
капитана, почти влюбленный в него, — эту влюбленность он сохранил потом навсегда — и пошел разыскивать старшего офицера. Но
найти его было не так-то легко. Долго ходил он по корвету, пока, наконец, не увидал на кубрике [Кубрик — матросское помещение в палубе, передней части судна.] маленького, широкоплечего и плотного брюнета с несоразмерно большим туловищем на маленьких ногах, напоминавшего Володе фигурку Черномора в «Руслане», с заросшим волосами лицом и длинными усами.
Володя так же страдал теперь, как и его сожитель по каюте, и, не
находя места, не зная, куда деваться, как избавиться от этих страданий, твердо решил, как только «Коршун» придет в ближайший порт, умолять
капитана дозволить ему вернуться в Россию. А если он не отпустит (хотя этот чудный человек должен отпустить), то он убежит с корвета. Будь что будет!
Некоторые офицеры, так называемые «дантисты», далеко не разделявшие гуманных взглядов своего командира, втайне негодовавшие, что он запретил бить матросов, и, случалось, все-таки бившие их тайком, когда
капитана не было наверху, — эти господа
находили, что
капитану ничего не остается сделать, как приказать высечь этих четырех пьяниц для примера прочим.
А в гардемаринской каюте Ашанин сцепился с долговязым и худым, как щепка, гардемарином Кошкиным, который — о, ужас! —
находил, что
капитан слишком «гуманничает», и, несмотря на общие протесты, мужественно заявил, что когда он, Кошкин, будет командиром, то… сделайте одолжение, он разных этих поблажек давать не будет… Он будет действовать по закону… Ни шага от закона… «Закон, а я его исполнитель… и ничего более». И в доказательство этого Кошкин усиленно бил себя в грудь.
В то время, когда
капитан Смит проклинал подлецов-пиратов и жаловался на свое правительство,
находя, что оно недостаточно круто обращается с Китаем, к корме «Маргариты» приближались одна за другой три джонки под парусами, шедшие с моря.
На другой день он опять был на «Маргарите» и старик-капитан с радостью сообщил, что все три джонки арестованы, и люди с них заключены в тюрьму. Улики были налицо: на джонках
нашли часть награбленного груза и вещей с «Джека» и несколько китайцев были ранены огнестрельным оружием.
К концу вахты, после того как он вовремя убрал брамсели вследствие засвежевшего ветра, за что получил одобрение
капитана, Ашанин уже несколько свыкся с новым своим положением и волновался менее. Когда в полночь его сменил начальник первой вахты и, взглянув на паруса,
нашел, что они стоят превосходно, Володя был очень польщен и спустился в свою каюту, как бы нравственно возмужавший от сознания новых своих обязанностей.
Капитан, не любивший пить, занимал больше королеву, предоставив его величество в распоряжение старшего офицера, Андрея Николаевича, который
находил время и говорить и подливать вина и его величеству, и соседу с другой стороны — дяде-губернатору, и самому себе.
И многие, ожидавшие весточек с родины,
находили, что это свинство и что надо сказать об этом
капитану.
Когда вскоре после обеда Ашанин, заглянув в открытый люк капитанской каюты, увидел, что
капитан внимательно читает рукопись, беспокойству и волнению его не было пределов. Что-то он скажет? Неужели
найдет, как и Лопатин, статью неинтересной? Неужели и он не одобрит его идей о войне?
С полуночи он стал на вахту и был несколько смущен оттого, что до сих пор
капитан не звал его к себе. «Верно,
нашел мою работу скверной и из деликатности ничего не хочет сказать. А может быть, и не дочитал до конца… Надоело!» — раздумывал юный самолюбивый автор, шагая по мостику.
Хотя адмирал и успокаивал
капитана,
находя, что он нисколько не виноват в постигшем его несчастье, тем не менее,
капитан клипера переживал тяжелые минуты и сам просил о скорейшем назначении следствия.
Затем все следственное дело с заключением адмирала должно было поступить на рассмотрение морского генерал-аудиториата, если бы морской министр
нашел нужным предать
капитана суду или просто узнать мнение высшего морского судилища того времени, членами которого были адмиралы.
Неточные совпадения
— Я
нашел у Грушницкого драгунского
капитана и еще одного господина, которого фамилии не помню.
Но все очень усомнились, чтобы Чичиков был
капитан Копейкин, и
нашли, что почтмейстер хватил уже слишком далеко.
Если Цезарь
находил, что лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме, то Артур Грэй мог не завидовать Цезарю в отношении его мудрого желания. Он родился
капитаном, хотел быть им и стал им.
— Две? — сказал хозяин, судорожно подскакивая, как пружинный. — Тысячи? Метров? Прошу вас сесть,
капитан. Не желаете ли взглянуть,
капитан, образцы новых материй? Как вам будет угодно. Вот спички, вот прекрасный табак; прошу вас. Две тысячи… две тысячи по… — Он сказал цену, имеющую такое же отношение к настоящей, как клятва к простому «да», но Грэй был доволен, так как не хотел ни в чем торговаться. — Удивительный, наилучший шелк, — продолжал лавочник, — товар вне сравнения, только у меня
найдете такой.
— Ничего,
капитан, — сказал он, — около моря можно всегда
найти кушать.