Неточные совпадения
Когда седоки хотели, было, садиться, этот кучер, которого
называли капитаном, сказал...
Этот странный извозчик, которого
называли капитаном и который, по всем признакам, занимался своей теперешней профессией случайно, давно уже интересовал и доктора, и Ашанина. И Володя осторожно спросил...
Однако разговор кое-как шел и, верно, продолжался бы долее ввиду решительного нежелания гостей отойти от стола с закуской, если бы
капитан не пригласил их садиться за стол и не усадил королеву между собой и доктором Федором Васильевичем, чем вызвал, как показалось Володе, быть может, и слишком самонадеянно, маленькую гримаску на лице королевы, не имевшей, по всей вероятности, должного понятия о незначительном чине Володи, обязывающем его сесть на конце стола, который моряки
называют «баком», в отличие от «кормы», где сидят старшие в чине.
«Все это, конечно, показывает благородство адмирала, но все-таки лучше, если бы таких выходок не было!» — думал Ашанин, имея перед глазами пример
капитана. И, слушая в кают-компании разные анекдоты о «глазастом дьяволе», — так в числе многих кличек
называли адмирала, — он испытывал до некоторой степени то же чувство страха и вместе захватывающего интереса, какое, бывало, испытывал, слушая в детстве страшную нянину сказку.
И, не дожидаясь ответа, вполне уверенный, вероятно, что ответ будет утвердительный, адмирал направился быстрой походкой к фронту офицеров и, снова сняв фуражку, сделал общий поклон.
Капитан называл фамилию каждого, и адмирал приветливо пожимал всякому руку. Поленова и Степана Ильича, с которыми раньше плавал, он приветствовал, как старых знакомых.
Ашанин весело смеялся, возвратившись в свою каюту, и на другой день сообщил о попытке сделать из него католика миссис Уайт и
капитану. Англичанка
назвала своего поклонника хитрецом, а
капитан хохотал, как сумасшедший.
Неточные совпадения
В ворота гостиницы губернского города nn въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, — словом, все те, которых
называют господами средней руки.
— Я хочу сказать, что в мой рот впихнули улей и сад. Будьте счастливы,
капитан. И пусть счастлива будет та, которую лучшим грузом я
назову, лучшим призом «Секрета»!
Тревожился поминутно
капитан, тревожился и дед, и не раз, конечно,
назвал лоцмана за неявку «каторжным». Он побежал в двадцатый раз вниз. Вдруг
капитан послал поспешно за ним.
— Здравствуй,
капитан [Туземцы Восточной Сибири всех государственных служащих в обращении
называли капитанами.], — сказал пришедший, обратясь ко мне.
К десяти часам утра я был уже под сретенской каланчой, в кабинете пристава Ларепланда. Я с ним был хорошо знаком и не раз получал от него сведения для газет. У него была одна слабость. Бывший кантонист, десятки лет прослужил в московской полиции, дошел из городовых до участкового, получил чин коллежского асессора и был счастлив, когда его
называли капитаном, хотя носил погоны гражданского ведомства.