Высокий его рост с молодецкою осанкой, статное, крепкое сложение тела,
черные усы, которые он гордо покручивал, его молодость, красота и завзятость хоть бы кому могли вскружить голову.
Она, казалось, также была поражена видом козака, представшего во всей красе и силе юношеского мужества, который, казалось, и в самой неподвижности своих членов уже обличал развязную вольность движений; ясною твердостью сверкал глаз его, смелою дугою выгнулась бархатная бровь, загорелые щеки блистали всею яркостью девственного огня, и как шелк, лоснился молодой
черный ус.
Вошед в биллиардную, увидел я высокого барина, лет тридцати пяти, с длинными
черными усами, в халате, с кием в руке и с трубкой в зубах.
Череп его оброс густейшей массой седых курчавых волос, круглое, румяное лицо украшали овечьи глаза, красный нос и плотные, толстые,
черные усы, красиво прошитые серебряной нитью.
Тетушка Катерина Ивановна была шестидесятилетняя здоровая, веселая, энергичная, болтливая женщина. Ростом она была высока и очень полная, на губе у нее были заметны
черные усы. Нехлюдов любил ее и с детства еще привык заражаться ее энергиею и веселостью.
Неточные совпадения
— A, да! — сказал он на то, что Вронский был у Тверских, и, блеснув своими
черными глазами, взялся за левый
ус и стал заправлять его в рот, по своей дурной привычке.
Он блестящими
черными глазами смотрел прямо на горячившегося помещика с седыми
усами и, видимо, находил забаву в его речах.
Несмотря на светлый цвет его волос,
усы его и брови были
черные — признак породы в человеке, так, как
черная грива и
черный хвост у белой лошади.
Herr Frost был немец, но немец совершенно не того покроя, как наш добрый Карл Иваныч: во-первых, он правильно говорил по-русски, с дурным выговором — по-французски и пользовался вообще, в особенности между дамами, репутацией очень ученого человека; во-вторых, он носил рыжие
усы, большую рубиновую булавку в
черном атласном шарфе, концы которого были просунуты под помочи, и светло-голубые панталоны с отливом и со штрипками; в-третьих, он был молод, имел красивую, самодовольную наружность и необыкновенно видные, мускулистые ноги.
Остап мой!» Перед ним сверкало и расстилалось
Черное море; в дальнем тростнике кричала чайка; белый
ус его серебрился, и слеза капала одна за другою.