Неточные совпадения
— Да и барин-то про вас, матушка-барыня, что говорит! Что вы будто раньше таскались, а потом замуж вышли! Вот они какие есть,
самые мерзкие
люди! Плюньте вы им в морды, барыня хорошая, ничем с такими расподлыми людишками возжаться.
Подполковник Николай Вадимович Рубовский, невысокий плотный
человек с густыми бровями, веселыми серыми глазами и прихрамывающею походкою, отчего его шпоры неровно и звонко призвякивали, был весьма любезен и за то любим в обществе. Он знал всех
людей в городе, все их дела и отношения, любил слушать сплетни, но
сам был скромен и молчалив, как могила, и никому не делал ненужных неприятностей.
Кажется,
самые необходимые в его положении
люди — исправник и прокурор окружного суда. С них бы и следовало начать. Или с предводителя дворянства. Но начинать с них Передонову стало страшно. Предводитель Верига — генерал, метит в губернаторы. Исправник, прокурор — это страшные представители полиции и суда.
— С повинной?
человека убили? поджог устроили? почту ограбили? — сердито закричал Авиновицкий, пропуская Передонова в зал. — Или
сами стали жертвой преступления, что более чем возможно в нашем городе? Город у нас скверный, а полиция в нем еще хуже. Удивляюсь еще я, отчего на этой вот площади каждое утро мертвые тела не валяются. Ну-с, прошу садиться. Так какое же дело? преступник вы или жертва?
Самая наружность его являла вид добродушия и стойкости: небольшого роста, плотный, подвижной, с бойкими глазами и уверенною речью, он казался
человеком, который недурно устроился и намерен устроиться еще лучше.
— Я за него буду говорить, — сказал Передонов, — он скромный, не решается
сам. А он
человек достойный, не пьющий, добрый. Он мало получает, но это наплевать. Ведь кому что надо, кому деньги, а кому
человека. Ну, что ж ты молчишь, — обратился он к Володину, — скажи что-нибудь.
— Я так вам благодарна, — наконец расслышал он, — это так благородно с вашей стороны, так благородно, такое участие. Все
люди такие равнодушные, а вы вошли в положение бедной матери. Так трудно воспитывать детей, так трудно, вы не можете себе представить. У меня двое, и то голова кругом идет. Мой муж — тиран, он — ужасный, ужасный
человек, не правда ли? Вы
сами видели.
— Чего кобянитесь, коли дают, — сказал Виткевич, — вот ведь счастье
людям валится
само в руки, — сказал он с завистливым вздохом.
Творожков —
человек простой, ученый на медные деньги,
сам разжился, вид у него суровый, говорит он мало, держит себя строго и важно; мальчики его, Вася и Володя, боятся его, как огня.
— А что вы думаете, он — такой ядовитый
человек, от него все можно ожидать. Он не
сам, он сторонкой, через сыновей шепнет.
— Я еще и
сама не старуха, я еще и
сама могла бы пожить в свое удовольствие и выйти замуж за доброго и солидного
человека, чем вам женихов разыскивать.
Церковная служба — не в словах и обрядах, а в
самом внутреннем движении своем столь близкая такому множеству
людей, — Передонову была непонятна, поэтому страшила. Каждения ужасали его, как неведомые чары.
В парикмахерской Передонов потребовал
самого хозяина. Хозяин, молодой
человек, окончивший недавно городское училище и почитывавший книги из земской библиотеки, кончил стричь какого-то незнакомого Передонову помещика. Скоро кончил и подошел к Передонову.
Да, ведь и Передонов стремился к истине, по общему закону всякой сознательной жизни, и это стремление томило его. Он и
сам не сознавал, что тоже, как и все
люди, стремится к истине, и потому смутно было его беспокойство. Он не мог найти для себя истины и запутался, и погибал.
Разговор тотчас же перешел на другие предметы: при Хрипаче все, по безмолвному согласию привыкших к хорошему обществу
людей, сочли это весьма неловкою темой для беседы и сделали вид, что разговор неудобен при дамах и что
самый предмет ничтожен и маловероятен.
Карандышев. Уж вы слишком невзыскательны. Кнуров и Вожеватов мечут жребий, кому вы достанетесь, играют в орлянку — и это не оскорбление? Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на вас, как на женщину, как на человека, —
человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас как на вещь. Ну, если вы вещь, это другое дело. Вещь, конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и обижаться не может.
— Воспитание? — подхватил Базаров. — Всякий
человек сам себя воспитать должен — ну хоть как я, например… А что касается до времени — отчего я от него зависеть буду? Пускай же лучше оно зависит от меня. Нет, брат, это все распущенность, пустота! И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество. Пойдем лучше смотреть жука.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Очень почтительным и
самым тонким образом. Все чрезвычайно хорошо говорил. Говорит: «Я, Анна Андреевна, из одного только уважения к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный
человек,
самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне жизнь — копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие качества».
Городничий. Я
сам, матушка, порядочный
человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
Хлестаков. Покорно благодарю. Я
сам тоже — я не люблю
людей двуличных. Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и я бы, признаюсь, больше бы ничего и не требовал, как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.
Я узнал это от
самых достоверных
людей, хотя он представляет себя частным лицом.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет
человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так
самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.