Неточные совпадения
— Ну, что ж княгиня! — сказал Рутилов. — Тебе с ней не котят крестить. Пусть
бы она тебе место сначала дала, — окрутиться успеешь. А то как же
так, зря, ничего не видя!
— Еще
бы,
такое безобразие, — согласилась Вершина.
Владя побежал, и слышно было, как песок шуршит под его ногами. Вершина осторожно и быстро посмотрела в бок на Передонова сквозь непрерывно испускаемый ею дым. Передонов сидел молча, глядел прямо перед собою затуманенным взором и жевал карамельку. Ему было приятно, что те ушли, — а то, пожалуй, опять
бы засмеялись. Хотя он и узнал наверное, что смеялись не над ним, но в нем осталась досада, —
так после прикосновения жгучей крапивы долго остается и возрастает боль, хотя уже крапива и далече.
— Скажите, пожалуйста, — с нескрываемою насмешкою в голосе сказала она, — а на вид она гораздо старше вас. Конечно, это не мое дело, а только со стороны жалко, что
такой хороший молодой человек должен жить не
так, как
бы он заслуживал по своей красоте и душевным качествам.
Известно было, что Передонов отдает предпочтение жирным женщинам, а тощих порицает. Варвару сокрушало, что она тонка и все худеет. Как
бы нагулять побольше жиру? — вот в чем была одна из главнейших ее забот. У всех спрашивала она: не знаете ли средства? Теперь Преполовенская была уверена, что Варвара по ее указанию будет усердно натираться крапивою, и
так сама себя накажет.
— Это они его ловят. Еще
бы, жених-то хоть куда, особенно ей-то, Марфушке. Ей
такого и во сне не снилось.
Чтобы разъяснить это недоумение, ездили нынче в Петербург; Варвара сходила к княгине, потом повела к ней Передонова, но нарочно оттянула это посещение,
так что уже не застали княгиню: Варвара поняла, что княгиня в лучшем случае ограничится только советом повенчаться поскорее да несколькими неопределенными обещаниями при случае попросить, — обещаниями, которые были
бы совсем недостаточны для Передонова.
Вот донести
бы,
так отправят ее в монастырь на покаяние, а там высекут!
Передонов привык к Варваре. Его тянуло к ней, — может быть, вследствие приятной для него привычки издеваться над нею. Другую
такую ведь и на заказ
бы не найти.
Хотя Варвара шаталась от опьянения и лицо ее во всяком свежем человеке возбудило
бы отвращение своим дрябло-похотливым выражением, но тело у нее было прекрасное, как тело у нежной нимфы, с приставленною к нему, силою каких-то презренных чар, головою увядающей блудницы. И это восхитительное тело для этих двух пьяных и грязных людишек являлось только источником низкого соблазна.
Так это и часто бывает, — и воистину в нашем веке надлежит красоте быть попранной и поруганной.
Наконец Грушина изготовила письмо и показала его Варваре. Долго рассматривали, сличали с прошлогодним княгининым письмом. Грушина уверяла: похоже
так, что сама княгиня не узнала
бы подделки. Хоть на самом деле сходства было мало, но Варвара поверила. Да она же и понимала, что Передонов не мог помнить мало знакомого ему почерка настолько точно, чтобы заметить подделку.
Передонов сидел рядом с Мартою. Ему расчистили
так много места, что Марте совсем неудобно было сидеть. Но он не замечал этого. А если
бы и заметил, то подумал
бы, что
так и должно: ведь он — гость.
Сообразно с этим Нартанович
так и держал себя: был любезен, даже слишком любезен в обращении, никогда притом не утрачивал шляхетского своего гонора и говорил лишь самое необходимое, как
бы из боязни в лишних разговорах обнаружить что-нибудь лишь ему одному принадлежащее.
Передонов пригласил его зайти сейчас, но Володин сказал, что у него есть дело: он вдруг почувствовал, что как-то неприлично все не иметь дела; слова Передонова о своих делах подстрекали его, и он сообразил, что хорошо
бы теперь самостоятельно зайти к барышне Адаменко и сказать ей, что у него есть новые и очень изящные рисунки для рамочек,
так не хочет ли она посмотреть. Кстати, думал Володин, Надежда Васильевна угостит его кофейком.
— Странно, — сказала она, — как это
так ваша сестрица неосторожна, — деловое письмо, и вдруг без конверта! Все ж
таки по штемпелю видно было
бы, когда послали письмо и откуда.
— Всякий вздор мелют, — говорил Передонов. — Говорят, будто
бы я гимназистам гадости рассказываю. А это вздор. Конечно, иногда расскажешь на уроке что-нибудь смешное, чтоб оживить. У вас у самого сын — гимназист. Ведь он вам ничего
такого про меня не рассказывал?
— Это точно, — согласился Скучаев, — ничего
такого не было. А впрочем, ведь они, мальчишки, прехитрый народ: чего не надо, того и не скажут. Оно, конечно, мой еще мал, сболтнул
бы по глупости, однако ничего
такого не сказывал.
«А впрочем, ровно
бы из пустого в порожнее переливаем. Беда с этими учеными, — думал он, — не поймешь, чего он хочет. В книгах-то ему все ясно, ученому человеку, а вот как из книги нос вытащит,
так и завязнет и других завязит».
—
Так уж я буду на вас надеяться, — сказал Передонов угрюмо, как
бы отвечая на что-то не совсем приятное для него, — а то директор все меня притесняет.
Знал он о горожанах поразительно много, — и действительно, если
бы каждая незаконная проделка могла быть уличена с достаточной для преданья суду ясностью, то город имел
бы случай увидеть на скамье подсудимых
таких лиц, которые пользовались общим уважением.
— Нет, — сказал Передонов, — я ничего
такого не сделал. Это директор рад
бы меня упечь, а я ничего
такого.
— Есть циркуляр, чтоб всякой швали не пускать, а он по-своему, — жаловался Передонов, — почти никому не отказывает. У нас, говорит, дешевая жизнь в городе, а гимназистов, говорит, и
так мало. Что ж что мало? И еще
бы пусть было меньше. А то одних тетрадок не напоправляешься. Книги некогда прочесть. А они нарочно в сочинениях сомнительные слова пишут, — все с Гротом приходится справляться.
— Мне, конечно, наплевать, — сердито сказал Передонов, — пусть
бы болтали, да боюсь, что они мне нагадят в моей службе. Они хитрые. Вы не смотрите, что они все болтают, хоть, например, Рутилов. А вы почем знаете, может, он под казначейство подкоп ведет.
Так это с больной головы на здоровую.
— Еще
бы, писаная красавица, — согласилась Грушина, — это она только стесняется, а погодите, попривыкнет, разойдется,
так она тут всех в городе закружит. И представьте, какие они хитрые: я, как только узнала об этаких делах, сейчас же постаралась встретиться с его хозяйкой, — или с ее хозяйкой, — уж как и сказать-то не знаешь.
— Чем
бы по вечерам на биллиард ходить каждый вечер, сходил
бы иногда к гимназистам на квартиры. Они знают, что учителя к ним редко заглядывают, а инспектора и раз в год не дождешься,
так у них там всякое безобразие творится, и картеж, и пьянство. Да вот сходил
бы к этой девчонке-то переодетой. Пойди попозже, как спать станут ложиться; мало ли как тогда можно будет ее уличить да сконфузить.
«Человек умрет,
так и дом
бы сжечь, — тоскливо думал Передонов, — а то страшно очень».
Передонов выбирал родителей, что попроще: придет, нажалуется на мальчика, того высекут, — и Передонов доволен.
Так нажаловался он прежде всего на Иосифа Крамаренка его отцу, державшему в городе пивной завод, — сказал, что Иосиф шалит в церкви. Отец поверил и наказал сына. Потом та же участь постигла еще нескольких других. К тем, которые, по мнению Передонова, стали
бы заступаться за сыновей, он и не ходил: еще пожалуются в округ.
Но, чувствуя, что на словах это не выходит
так ясно, как вышло
бы на письме, он смешался и покраснел.
В ее визгах звучало напряженно-угрюмое одушевление. Если
бы мертвеца выпустили из могилы с тем, чтобы он все время пел,
так запело
бы то навье. А уж сестры давно привыкли к хмельному Дарьину горланью и порою подпевали ей нарочито визгливыми голосами.
Валерия смеялась тихо, стеклянно-звенящим смехом и завистливо смотрела на сестер: ей
бы хотелось
такого же веселья, но было почему-то невесело: она думала, что она — последняя, «поскребыш», а потому слабая и несчастливая.
Володин сначала был смущен
таким поведением Надежды. Потом подумал, что она стесняется угощать его кофейком, — боится, как
бы сплетен не вышло. Потом сообразил, что она могла
бы вовсе не приходить к нему на уроки, однако приходит, — не оттого ли, что ей приятно видеть Володина? И то истолковывал Володин в свою пользу, что Надежда
так с первого слова охотно согласилась, чтобы Володин давал уроки, и не торговалась. В
таких мыслях утверждали его и Передонов с Варварою.
— Меня удивляет, Надежда Васильевна, что вы спрашиваетесь у вашего братца, который, к тому же, изволит быть еще мальчиком. Если
бы он даже изволил быть взрослым юношей, то и в
таком случае вы могли
бы сами. А теперь, как вы у него спрашиваетесь, Надежда Васильевна, это меня очень удивляет и даже поражает.
— Вы смутьянить пришли! — закричал он. — Шалит Антоша? Вы врете, ничего он не шалит. Если
бы он шалил, я
бы без вас это знал, а с вами я говорить не хочу. Вы по городу ходите, дураков обманываете, мальчишек стегаете, диплом получить хотите на стегательных дел мастера. А здесь не на
такого напали. Милостивый государь, прошу вас удалиться!
Я о вас забочусь, стараюсь, вы
бы хоть это ценили и понимали, — ведь для вас же,
так и вы
бы с вашей стороны хоть чем-нибудь его завлекли.
Что Мурин
так засматривается на Марту и прельщается ею, —
так это
бы прошло.
Передонов вышел от Вершиной и задумал закурить. Он внезапно увидел городового, — тот стоял себе на углу и лущил подсолнечниковые семечки. Передонов почувствовал тоску «Опять соглядатай, — подумал он, —
так и смотрят, к чему
бы придраться».
Передонову казалось ясным, что княгиня им недовольна. Разве она не могла прислать ему на свадьбу образа или калача? Он думал: надо заслужить ее милость, да чем? Ложью, что ли? Оклеветать кого-нибудь, насплетничать, донести, Все дамы любят сплетни, —
так вот
бы на Варвару сплести что-нибудь веселое да нескромное и написать княгине. Она посмеется, а ему даст место.
Всякое
такое проявление, хотя
бы со стороны мальчика, он считал охотою на себя.
— Знаете ли, почтеннейший, — осторожным голосом продолжал директор, — я
бы вам советовал не ходить пока в гимназию. Полечиться
бы вам, позаботиться о ваших нервах, которые у вас, невидимому, довольно-таки расстроены.
Завидовал же он, как и многие, как-то бездумно, непосредственно, — ведь сам-то он был не наряжен, что
бы, кажись, завидовать? А вот Мачигин,
так тот был в необычайном восторге: кокарда особенно восхищала его. Он радостно хохотал, хлопал в ладоши и говорил знакомым и незнакомым...
— Ах, это
так понятно! — живо заговорила Людмила с видом обиженной, но простившей свою обиду милой девицы, — он же вам не чужой. Конечно, вас не могут не волновать все эти глупые сплетни. Нам и со стороны было его жалко, потому мы его и приласкали. А в нашем городе сейчас из всего сделают преступление. Здесь, если
бы вы знали,
такие ужасные, ужасные люди!