— Ну, еще накажите, — строптиво, с видом несправедливо обижаемого, сказал Саша. — Сами тогда простили, а теперь мало. А я ведь вас тогда не просил прощать,
стоял бы на коленях хоть весь вечер. А то, что ж все попрекать!
Неточные совпадения
Сестры побежали, заливаясь хохотом. Голоса их и смех затихли за дверьми. Передонов отвернулся от калитки. Он был не совсем доволен. Он думал: болтнули что-то и ушли. Дали
бы лучше записочки. Но уже поздно тут
стоять и ждать.
Передонов стал на привычное свое место. Певчие отсюда все были ему видны. Щуря глаза, он смотрел на них и думал, что они
стоят беспорядочно и что он подтянул
бы их, если
бы он был инспектором гимназии. Вот смуглый Крамаренко, маленький, тоненький, вертлявый, все оборачивается то туда, то сюда, шепчет что-то, улыбается, — и никто-то его не уймет. Точно никому и дела нет.
Смуглый, стройный, — что особенно было заметно, когда он
стоял на коленях спокойно и прямо, как
бы под чьим-то строго наблюдающим взором, — с высокою и широкою грудью, он казался Передонову совсем похожие на девочку.
Поручик глубоко презирал в душе гимназистов, у которых, по его мнению, не было и не могло быть военной выправки. Если
бы это были кадеты, то он прямо сказал
бы, что о них думает. Но об этих увальнях не
стоило говорить неприятной правды человеку, от которого зависели его уроки.
Передонов вышел от Вершиной и задумал закурить. Он внезапно увидел городового, — тот
стоял себе на углу и лущил подсолнечниковые семечки. Передонов почувствовал тоску «Опять соглядатай, — подумал он, — так и смотрят, к чему
бы придраться».
Германец молчал. Пробиться через толпу ему
бы ничего не
стоило, но он, очевидно, стеснялся пустить в ход свою силу. Гудаевский схватился за альбом, и в то же время кто-то быстро сорвал с германца маску. В толпе завопили...
Все эти маленькие подробности, может быть, и не
стоило бы вписывать, но тогда наступило несколько дней, в которые хотя и не произошло ничего особенного, но которые все остались в моей памяти как нечто отрадное и спокойное, а это — редкость в моих воспоминаниях.
— Нельзя ее усовершенствовать. Усовершенствованные тюрьмы
стоили бы дороже того, что тратится на народное образование, и легли бы новою тяжестью на тот же народ.
— Знаю, что острижете, — грубо проговорил Лепешкин, вынимая толстый бумажник. — Ведь у тебя голова-то, Иван Яковлич, золотая, прямо сказать, кабы не дыра в ней… Не
стоял бы ты на коленях перед мужиком, ежели бы этих своих глупостев с женским полом не выкидывал. Да… Вот тебе деньги, и чтобы завтра они у меня на столе лежали. Вот тебе мой сказ, а векселей твоих даром не надо, — все равно на подтопку уйдут.
Требование революции тоже кесарево требование, только революция духа
стояла бы вне этого, но она не может быть смешиваема с революциями политическими и социальными, она принадлежит к другому плану бытия.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем
бы придавил его. Ну, да
постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть
бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Если
бы, то есть, чем-нибудь не уважили его, а то мы уж порядок всегда исполняем: что следует на платья супружнице его и дочке — мы против этого не
стоим.
Лука
стоял, помалчивал, // Боялся, не наклали
бы // Товарищи в бока. // Оно быть так и сталося, // Да к счастию крестьянина // Дорога позагнулася — // Лицо попово строгое // Явилось на бугре…
Мужик я пьяный, ветреный, // В амбаре крысы с голоду // Подохли, дом пустехонек, // А не взял
бы, свидетель Бог, // Я за такую каторгу // И тысячи рублей, // Когда б не знал доподлинно, // Что я перед последышем //
Стою… что он куражится // По воле по моей…»
Грозит беда великая // И в нынешнем году: // Зима
стояла лютая, // Весна
стоит дождливая, // Давно
бы сеять надобно, // А на полях — вода!