Неточные совпадения
Марта сидела в беседке, еще принаряженная от обедни. На ней было светлое платье с бантиками, но оно к ней не шло. Короткие рукава обнажали островатые красные локти, сильные и большие
руки.
Марта была, впрочем, не дурна. Веснушки не портили ее. Она слыла даже за хорошенькую, особенно среди своих, поляков, — их жило здесь не мало.
Он замечал в
Марте только недостатки, — много веснушек, большие
руки и с грубою кожею.
Марта вспыхнула и, обнимая
руками всех троих ребятишек, проворно побежала с ними из дому, подальше, чтобы не слышать того, что будет на кухне Когда Передонов вошел в кухню, Владя раздевался.
Передонов, дразня ее, рассказал, что ездил к
Марте. Варвара молчала. У нее в
руках было княгинино письмо. Хоть и поддельное, а все-таки…
Марту поставила перед собой на колени, нагнула ее к себе на колени, подняла сзади ее одежды, взяла ее
руки и велела Владе ее сечь.
— Ну, бог с тобой, я тебя прощаю, — сказала Вершина, протягивая
Марте руку.
Неточные совпадения
По указанию календаря наступит в
марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза
рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к обычным трудам.
Но когда я, в
марте месяце, поднялся к нему наверх, чтобы посмотреть, как они там „заморозили“, по его словам, ребенка, и нечаянно усмехнулся над трупом его младенца, потому что стал опять объяснять Сурикову, что он „сам виноват“, то у этого сморчка вдруг задрожали губы, и он, одною
рукой схватив меня за плечо, другою показал мне дверь и тихо, то есть чуть не шепотом, проговорил мне: „Ступайте-с!“ Я вышел, и мне это очень понравилось, понравилось тогда же, даже в ту самую минуту, как он меня выводил; но слова его долго производили на меня потом, при воспоминании, тяжелое впечатление какой-то странной, презрительной к нему жалости, которой бы я вовсе не хотел ощущать.
— Да и поляки-то, брат, не скоро его забудут, — сказал стрелец, ударив
рукой по своей сабле. — Я сам был в Москве и поработал этой дурою, когда в прошлом
марте месяце, помнится, в день святого угодника Хрисанфа, князь Пожарский принялся колотить этих незваных гостей. То-то была свалка!.. Мы сделали на Лубянке, кругом церкви Введения божией матери, засеку и ровно двое суток отгрызались от супостатов…
В один из весенних вечеров, в конце
марта, когда уже на земле не было снега и в больничном саду пели скворцы, доктор вышел проводить до ворот своего приятеля почтмейстера. Как раз в это время во двор входил жид Мойсейка, возвращавшийся с добычи. Он был без шапки и в мелких калошах на босую ногу и в
руках держал небольшой мешочек с милостыней.
1
марта хотел было он написать записку и поздравить одну очень любимую и уважаемую им женщину со днем ее рожденья, но дрожащая его
рука писала одни каракульки; он бросил с досадой перо и сказал: «Таким почерком я только напугаю».