Неточные совпадения
Я был тогда помоложе и ни к каким хозяйственным делам прикосновенным не состоял. Случились в кармане довольно
большие деньги (впрочем, данные взаймы), но я как-то и денег не понимал: все думал, что конца им не будет. Словом сказать, произошло нечто вроде сновидения. Только одно, по-видимому, я знал твердо: что положено начало свободному труду, и земля, следовательно, должна будет давать вдесятеро. Потому что в
то время даже печатно в этом роде расчеты делались.
Разница только в
том, что у него еще
больше досуга, а интеллектуального запаса значительно меньше.
Эти последние волнуют и изнуряют пуще всех огорчений, которые испытывает культурный человек во время длинного зимнего сезона, потому что они не дают ни отдыха, ни срока, преследуют ежеминутно и производят
тем большую досаду, что, в сущности, цена каждой из них, взятой в отдельности, — грош.
Ведь ежели ты, на свою беду, вычитал в книге «ошибку»,
то ты не только не исправишь ее, а, напротив, еще
больше будешь на ней настаивать, проведешь ее до конца, потому что эта ошибка обещает тебе сам-десят.
То есть, вероятно, вспашут и
больше?
Я говорю о самых обыкновенных представителях культурной массы, о
тех исчадиях городской суеты, для которых деревня составляет, наравне с экипажем, хорошим поваром и пр., одну из принадлежностей комфорта или общепризнанных условий приличия — и ничего
больше.
Помилуйте: в целое нынешнее лето я не видел стрелку флюгера обращенной на юг, а все на север или еще
того хуже — на запад, потому что ежели северный ветер приносит нам
больше, чем нужно, прохлады,
то западный гонит нам тучи, которым иногда по целым неделям конца не видать.
А между
тем местность эта вполне пустынная, и только в одном месте, в стороне, виднеется довольно
большое село, которое, конечно, обладает своими собственными кабаками.
Мне могут возразить, что бывшие владельцы все-таки кой-чем воспользовались, и именно лесом (нынешний лес не особенно стар, лет 30–35, не
больше, а есть участки и моложе). Действительно, громадные пни, встречающиеся на каждом шагу, свидетельствуют, что лесу сведено достаточно, но, во-первых,
большая его часть была, несомненно, употреблена на нужды самого имения, а, во-вторых, ежели двое-трое из кратковременных владельцев (едва ли даже они жили в имении) и урвали что-нибудь,
то, право, сущую безделицу.
— Понимаю. Такова, бесспорно, воспитательная сторона становой практики. Но рядом с нею, к сожалению, мы провидим и сторону пресекательную. Встречаются, по временам, субъекты, которые намеренно… а впрочем,
большею частью ненамеренно… ускользают от воспитательного воздействия и, разумеется, навлекают этим на себя гнев… Каким образом,
то есть с какою степенью строгости предполагаете вы поступать относительно них?
В
большей части случаев они действуют на нас не прямо, а посредством опубликования аллегорий, но
тем успешнее увлекают в соблазн и опутывают нас своими сетями.
Господа! я сам ничего
больше как первый урядник вверенного мне стана, и хотя в качестве станового пристава стою во главе вашей дружины, но пользуюсь моим титулом лишь для
того, чтобы, подобно недавно встретившемуся со мной на станции генералу Фарафонтьеву, объявить вам: и я и вы — одна семья!
Между
тем Грацианов не только не лишал меня своего покровительства, но все
больше и
больше сближался со мною. Обыкновенно он приходил ко мне обедать и в это время обменивался со мной мыслями по всем отраслям сердцеведения, причем каждый раз обнадеживал, что я могу смело быть с ним откровенным и что вообще, покуда он тут, я не имею никакого основания трепетать за свое будущее.
Так, например, однажды он спросил меня, как я думаю, не пора ли переименование квартальных надзирателей в околоточные распространить на все вообще города и местечки империи, и когда я ответил, что нахожу эту меру преждевременной,
то он с
большой силой и настойчивостью возразил: «А я так думаю, что теперь именно самая пора».
— Нет, нет! не
тому вы смеялись, а совсем другому… Вы думаете, что я наконец проговорился… ну, так что ж! Ну обидели! допустим даже, что я сказал это! Ну и сказал! Ну и теперь повторяю: обидели!.. что ж дальше? Это мое личное мнение — понимаете! мнение, а не поступок — и ничего
больше! Надеюсь, что мнения… ненаказуемы… черт побери! Разве я протестую? разве я не доказал всей своей жизнью… Вон незнакомец какой-то ко мне в кухню влез, а я и
то ни слова не говорю… живи!
После
того вы лично подтвердили мне эти опасения, причем чистосердечно во всем сознались, и это еще
больше меня тронуло.
Не нужно ни журналов, ни газет,
тем больше не нужно, что нынче в любом деревенском кабаке, в любой «портерной» найдется эта отрава, так что совсем от жизни все-таки не убежишь.
Сверх
того, я позволяю себе думать, что поступок этот скорее свидетельствует о моей деликатности (с
большой, впрочем, примесью робости и слабохарактерности), нежели о прямой грубости.
Какой венец может быть более лучезарным, как не
тот, который соткан из лучей счастья? какой народ может с
большим правом назвать себя подлинно славным, как не
тот, который сознает себя подлинно счастливым?
Ибо если хорошо быть совсем обеспеченным от морозов и вьюг,
то еще
большее наслаждение должен ощущать
тот, кто, испытав мороз и вьюгу, кто, проплутав до истощения сил по сугробам, вдруг совсем неожиданно обретает спасение в виде жилья.
А ежели нужда,
то, стало быть, надлежит удовлетворять ей вот до этой черты и ни на волос
больше.
Место — две десятины; в самый раз, значит, и
то, пожалуй, за всем не усмотришь; забор подгнил, а местами даже повалился — надо новый строить; дом, ежели маленько его поправить,
то хватит надолго; и мебель есть, а в одной комнате даже ванна мраморная стоит, в которой жидовин-откупщик свое тело белое нежил; руина… ну, это, пожалуй, „питореск“, и
больше ничего; однако существует легенда, будто по ночам здесь собираются сирые и неимущие, лижут кирпичи, некогда обагрявшиеся сивухой, и бывают пьяны.
Она объяснила, что жизнь совсем не так проста, как это казалось нам, крепостных дел мастерам, что, напротив
того, она представляет сплошную цепь
больших и малых «принципов», которые постоянно и ревниво надлежит держать перед глазами, дабы благополучно провести свою ладью к желанной пристани.
А потому, ежели ты будешь в молитвах своих упоминать об начальстве (это полезно «да тихое житие поживем»),
то проси Бога так, чтобы в начальственных распоряжениях было
больше снисходительности и менее настоятельности и чтобы, не теряя из виду спасительной строгости, начальство в
то же время памятовало, что и оно, яко из человеков состоящее, прегрешать может.
И везде же на смену ослабевшим Прогореловым явились люди свежие, неиспорченные, которые
тем с
большей готовностью подняли брошенные в грязь знамена, что в совершенстве поняли, какую службу они могут сослужить.
Неточные совпадения
Оно чем
больше ломки,
тем больше означает деятельности градоправителя.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из
того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем
больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий. В других городах, осмелюсь доложить вам, градоправители и чиновники
больше заботятся о своей,
то есть, пользе. А здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме
того, чтобы благочинием и бдительностью заслужить внимание начальства.
Когда в городе во всем порядок, улицы выметены, арестанты хорошо содержатся, пьяниц мало…
то чего ж мне
больше?
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не
больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С
тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.