Неточные совпадения
— Нет,
не это! А вот
кому эта свинья принадлежала?
Кто ее выхолил, выкормил? И почему он
с нею расстался, а теперь мы, которые ничего
не выкармливали, окорока этой свиньи едим…
И восторг по поводу упразднения крепостного права, и признательность сердца по случаю введения земских учреждений, и светлые надежды, возбужденные опубликованием новых судебных уставов, и торжество, вызванное упразднением предварительной цензуры,
с оставлением ее лишь для тех,
кто, по человеческой немощи,
не может бесцензурности вместить.
Он произнес эту вступительную речь
с таким волнением, что под конец голос его пресекся. Грустно понурив голову, высматривал он одним глазком,
не чешутся ли у
кого из присутствующих руки, дабы немедленно предъявить иск о вознаграждении по таксе. Но мы хотя и сознавали, что теперь самое время для"нанесения", однако так были взволнованы рассказом о свойственных вольнонаемному редактору бедствиях, что отложили выполнение этого подвига до более благоприятного времени.
Но этим мои злоключения
не ограничились. Вскоре после того на меня обратила внимание Матрена Ивановна. Я знал ее очень давно — она в свое время была соперницей Дарьи Семеновны по педагогической части — знал за женщину почтенную, удалившуюся от дел
с хорошим капиталом и
с твердым намерением открыть гласную кассу ссуд. И вдруг, эта самая женщина начинает заговаривать… скажите,
кто же своему благополучию
не рад!
— Провизию надо покупать умеючи, — говорил он, — как во всяком деле вообще необходимо
с твердыми познаниями приступать, так и тут. Знающий — выигрывает, а незнающий — проигрывает. Вот, например, ветчину, языки и вообще копченье надо в Мучном переулке приобретать; рыбу — на Мытном; живность, коли у
кого времени достаточно есть, — на заставах у мужичков подстерегать. Многие у мужичков даже задаром отнимают, но я этого
не одобряю.
— Помилуйте, даже очень близко. Вы только спросите,
кого я
не знаю… всех знаю! Мне каждый торговец, против обыкновенного покупателя, двадцать — тридцать процентов уступит — вот я вам как доложу! Пришел я сейчас в лавку, спросил фунт икры — мне фунт
с четвертью отвешивают! спросил фунт миндалю — мне изюму четверку на придачу завертывают! В трактир пришел, спросил три рюмки водки — мне четвертую наливают. За три плачу, четвертая — в знак уважения!
Претендентов явилось множество, и
с оружием, и без оного, но покамест она еще ни на
ком окончательно
не остановила своего внимания.
Глумов уехал вместе
с Молодкиным, а я, в виде аманата, остался у Фаинушки. Разговор
не вязался, хотя Иван Тимофеич и старался оживить его, объявив, что"так нынче ягода дешева, так дешева —
кому и вредно, и те едят! а вот грибов совсем
не видать!". Но только что было меняло начал в ответ:"грибки, да ежели в сметанке", как внутри у Перекусихина 2-го произошел такой переполох, что всем показалось, что в соседней комнате заводят орган. А невеста до того перепугалась, что инстинктивно поднялась
с места, сказав...
— Охотники найдутся-с. Уж ежели
кто в себе эту силу чувствует, тот зевать
не будет. Сам придет и сам себя объявит…
Всякий,
кто хоть раз
не взнес своевременно рубля серебром, тем самым навсегда лишается права на страховую премию — это правило-с.
— В прошлом годе Вздошников купец объявил: коли
кто сицилиста ему предоставит — двадцать пять рублей тому человеку награды! Ну, и наловили. В ту пору у нас всякий друг дружку ловил. Только он что же, мерзавец, изделал! Видит, что дело к расплате, — сейчас и на попятный: это, говорит, сицилисты ненастоящие! Так никто и
не попользовался; только народу, человек, никак,
с тридцать, попортили.
—
Кто с него стребует,
с выжиги экого. Он нынче всем у нас орудует, и полицу,
с исправником вместе, под нозе себе покорил. Чуть
кто супротивное слово скажет — сейчас: сицилист! Одним этим словом всех кругом окружил. Весь торг в свои руки забрал,
не дает никому вздыху, да и шабаш!
— Ну, что ж, и
с богом. Вы
не подумайте… Прежде у нас и в заводе
не было паспорты спрашивать, да, признаться, и
не у
кого было — все свои. Никто из чужих к нам
не ездил… А нынче вот — ездят!
Но, сколько он ни ждал, никто
не пришел. По-видимому, все уже у него начеку: и поля заскорбли, и реки обмелели, и стада сибирская язва посекла, и письмена пропали, — еще одно усилие, и каторга готова! Только вопрос:
с кем же он устроит ее, эту каторгу? Куда он ни посмотрит — везде пусто; только"мерзавцы", словно комары на солнышке, стадами играют. Так ведь
с ними
с одними и каторгу устроить нельзя. Потому что и для каторги
не ябедник праздный нужен, а коренной обыватель, работяга, смирный.
Дальнейшая очередь была за мной. Но только что я приступил к чтению"Исторической догадки":
Кто были родители камаринского мужика? — как послышался стук в наружную дверь. Сначала стучали легко, потом сильнее и сильнее, так что я, переполошенный, отворил окно, чтоб узнать, в чем дело. Но в ту самую минуту, как я оперся на подоконник, кто-то снаружи вцепился в мои руки и сжал их как в клещах. И в то же время, едва
не сбив меня
с ног, в окно вскочил мужчина в кепи и при шашке.
Но что сталось
с Молодкиным — этого никто сказать но мог. Счастливый Молодкин! ты так незаметен в сввей пожарной специальности, что даже жало клеветы
не в силах тебя уязвить! А мы-то волнуемся, спрашиваем себя:
кто истинно счастливый человек? Да вот
кто — Молодкин!
Одним словом, ежели
с кашинской мадеры, как в том сознались сами приказчики,
с души тянет, зато кашинский подъем чувств оказался безусловно доброкачественным и достойным похвалы. Только вот зачем приказчики прибавили: коли ежели допустить?
Кто же
не допускает? Кажется, что у нас насчет рейнвейнов свободно…
— У нас ноне и уголовщина — и та мимо суда прошла. Разве который уж вор
с амбицией, так тот суда запросит, а прочиих всех воров у нас сами промежду себя решат. Прибьют, либо искалечат — поди жалуйся! Прокуроры-то наши глаза проглядели, у окошка ждамши,
не приведут ли
кого, —
не ведут, да и шабаш! Самый наш суд бедный. Все равно как у попов приходы бывают; у одного тысяча душ в приходе, да все купцы да богатей, а у другого и ста душ нет, да и у тех на десять душ одна корова. У чего тут кормиться попу?
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери
кто хочет!
Не знаешь,
с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
О! я шутить
не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я
не посмотрю ни на
кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть
не шлепается на пол, но
с почтением поддерживается чиновниками.)
А уж Тряпичкину, точно, если
кто попадет на зубок, берегись: отца родного
не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это
с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим,
кто кого!
Хлестаков. Ну, нет, вы напрасно, однако же… Все зависит от той стороны,
с которой
кто смотрит на вещь. Если, например, забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех углов… ну, тогда конечно… Нет,
не говорите, иногда очень заманчиво поиграть.
Не видеться ни
с женами, // Ни
с малыми ребятами, // Ни
с стариками старыми, // Покуда спору нашему // Решенья
не найдем, // Покуда
не доведаем // Как ни на есть — доподлинно: //
Кому жить любо-весело, // Вольготно на Руси?