Неточные совпадения
Решение суда
не заставило себя долго
ждать, но в нем было сказано:"Хотя учителя Кубарева за распространение в юношестве превратных понятии о супинах и герундиях, а равно и за потрясение основ латинской грамматики и следовало бы сослать на жительство в места
не столь отдаленные, но так как он, состоя под судом, умре, то суждение о личности его прекратить, а сочиненную им латинскую грамматику сжечь в присутствии латинских учителей обеих столиц".
Я машинально протянул руку и подавил пуговку электрического звонка. Раздался какой-то унылый, дребезжащий звон, совсем
не тот веселый, победный, светлый, который раздавался здесь когда-то. Один из лжесвидетелей, о которых упоминалось в справке, добытой из 2-й Адмиралтейской части, отпер нам дверь и сказал, что нам придется
подождать, потому что господин Балалайкин занят в эту минуту с клиентами.
Возьми четыре-пять главных действующих лиц (статский советник, два убиенные начальника, один начальник карающий и экзекутор, он же и казначей), прибавь к ним, в качестве второстепенных лиц, несколько канцелярских чиновников, курьеров и сторожей, для любовного элемента введи парочку просительниц, скомпонуй ряд любовных сцен (между статским советником и начальством, с одной стороны, и начальством и просительницами — с другой), присовокупи несколько упражнений в описательном роде, смочи все это психологическим анализом, поставь в вольный дух и
жди, покуда
не зарумянится.
Говорили об этом и на конках, и в мелочных лавочках, и в дворницких, словом — везде, где современная внутренняя политика почерпает свои вдохновения. И странное дело! — хотя я, как человек, кончивший курс наук в высшем учебном заведении,
не верил этим рассказам, но все-таки инстинктивно чего-то
ждал. Думал: придут, заставят петь… сумею ли?
Понятно, что,
поджидая с часа на час вторжения в мою жизнь шутовской трагедии, я
не мог
не волноваться сомнениями самого неопрятного свойства. А что, если она пристигнет меня врасплох? что, если она прижмет меня к стене и скажет: выкладывай все, что у тебя есть!
не виляй хвостом,
не путайся в словах,
не ссылайся,
не оговаривайся, а отвечай прямо, точно, определенно!
Понятно, как я обрадовался, когда на другой день утром пришел ко мне Глумов. Он был весел и весь сиял, хотя лицо его несколько побледнело и нос обострился. Очевидно, он прибежал с намерением рассказать мне эпопею своей любви, но я на первых же словах прервал его.
Не нынче завтра Выжлятников мог дать мне второе предостережение, а старик и девушка, наверное, уже сию минуту
поджидают меня. Что же касается до племянника, то он, конечно, уж доставил куда следует статистический материал. Как теперь быть?
— Нимало
не шучу. Говорю тебе: бежать надо — и бежим.
Ждать здесь нечего. Спасать шкуру я согласен, но украшать или приспосабливать ее — слуга покорный! А я же кстати и весточку тебе такую принес, что как раз к нашему побегу подходит. Представь себе, ведь Онуфрий-то целых полмиллиона на университет отвалил.
— Верно докладываю. Такая, стало быть, здесь земля. Чего
ждешь — она
не родит, а чего
не чаешь — обору нет!
Он качал головой и смотрел на нас — впрочем,
не столько укоризненно, сколько жалеючи. Как будто говорил: какие большие выросли, а самых простых вещей
не знаете! Мы сидели и
ждали.
Я и сам понимал важность и даже естественность этих вопросов и
не без опасения
ждал минуты, когда они настолько созреют, что ни батюшка, ни староста, ни кабатчик
не будут уже в состоянии держать язык за зубами.
Сидит неделю, сидит другую; вреда
не делает, а только
не понимает. И обыватели тоже
не понимают. Тут-то бы им и отдышаться, покуда он без вреда запершись сидел, а они вместо того испугались. Да нельзя было и
не испугаться. До тех пор все вред был, и все от него пользы с часу на час
ждали; но только что было польза наклевываться стала, как вдруг все кругом стихло: ни вреда, ни пользы. И чего от этой тишины
ждать — неизвестно. Ну, и оторопели. Бросили работы, попрятались в норы, азбуку позабыли, сидят и
ждут.
Но, сколько он ни
ждал, никто
не пришел. По-видимому, все уже у него начеку: и поля заскорбли, и реки обмелели, и стада сибирская язва посекла, и письмена пропали, — еще одно усилие, и каторга готова! Только вопрос: с кем же он устроит ее, эту каторгу? Куда он ни посмотрит — везде пусто; только"мерзавцы", словно комары на солнышке, стадами играют. Так ведь с ними с одними и каторгу устроить нельзя. Потому что и для каторги
не ябедник праздный нужен, а коренной обыватель, работяга, смирный.
Прислуга, привыкшая к вечной суматохе, начинает роптать и требовать расчета; пастух — тоже
не хочет больше
ждать, а разносчик Фока, столько лет снабжавший Анну Ивановну в кредит селедками и мещерским сыром, угрожает ей мировым судьею и делает какие-то нелепые намеки.
— Почему же кашинские виноделы до сих пор
не проникли ни в Афганистан, ни в Белуджистан, а все какого-то"полного хода"своему вину
ждут?
Казалось, тут-то бы и отдышаться обывателям, а они вместо того испугались.
Не поняли, значит. До тех пор все вред с рассуждением был, и все от него пользы с часу на час
ждали. И только что польза наклевываться стала, как пошел вред без рассуждения, а чего от него
ждать — неизвестно. Вот и забоялись все. Бросили работы, попрятались в норы, азбуку позабыли, сидят и
ждут.
Распорядился мерзавцевы речи на досках написать и ко всеобщему сведению на площадях вывесить, а сам встал у окошка и
ждет, что будет.
Ждет месяц,
ждет другой; видит: рыскают мерзавцы, сквернословят, грабят, друг дружку за горло рвут, а вверенный край никак-таки процвести
не может! Мало того: обыватели до того в норы уползли, что и достать их оттуда нет средств. Живы ли, нет ли — голосу
не подают…
Неточные совпадения
Городничий. Батюшки,
не милы мне теперь ваши зайцы: у меня инкогнито проклятое сидит в голове. Так и
ждешь, что вот отворится дверь и — шасть…
Городничий. Да вы
не извольте беспокоиться, он
подождет. (Слуге.)Пошел вон, тебе пришлют.
А нам земля осталася… // Ой ты, земля помещичья! // Ты нам
не мать, а мачеха // Теперь… «А кто велел? — // Кричат писаки праздные, — // Так вымогать, насиловать // Кормилицу свою!» // А я скажу: — А кто же
ждал? — // Ох! эти проповедники! // Кричат: «Довольно барствовать! // Проснись, помещик заспанный! // Вставай! — учись! трудись!..»
Григорий в семинарии // В час ночи просыпается // И уж потом до солнышка //
Не спит —
ждет жадно ситника, // Который выдавался им // Со сбитнем по утрам.
Бурмистр потупил голову, // — Как приказать изволите! // Два-три денька хорошие, // И сено вашей милости // Все уберем, Бог даст! //
Не правда ли, ребятушки?.. — // (Бурмистр воротит к барщине // Широкое лицо.) // За барщину ответила // Проворная Орефьевна, // Бурмистрова кума: // — Вестимо так, Клим Яковлич. // Покуда вёдро держится, // Убрать бы сено барское, // А наше —
подождет!