Неточные совпадения
Тут же, за обедом, брат Степан окрестил
гостя Ванькой-Каином, и кличка эта так всем по вкусу пришлась, что с той же минуты вошла в общий обиход. Тем не менее для Степана выдумка его не обошлась даром. Вечером, встретивши своего крестника, он с обычною непринужденностью
спросил его...
— Хорошо тогда жилось, весело. Всего, всего вдоволь было, только птичьего молока недоставало. Чай пили, кто как хотел: и с ромом, и с лимоном, и со сливками. Только, бывало, наливаешь да
спрашиваешь: вы с чем? вы с чем? с лимоном? с ромом? И вдруг точно сорвалось… Даже попотчевать дорогого
гостя нечем!
Даже Бурмакина удивила форма, в которую вылились эти вопросы. Если б она
спросила его, будет ли он ее «баловать», — о! он наверное ответил бы: баловать! ласкать! любить! и, может быть, даже бросился бы перед ней на колени… Но «ездить в
гости», «наряжать»! Что-то уж чересчур обнаженное слышалось в этих словах…
Неточные совпадения
Посланный вернулся с ответом, что у него
гость, но что он сейчас придет, и приказал
спросить ее, может ли она принять его с приехавшим в Петербург князем Яшвиным.
Едва Грэй вступил в полосу дымного света, как Меннерс, почтительно кланяясь, вышел из-за своего прикрытия. Он сразу угадал в Грэе настоящего капитана — разряд
гостей, редко им виденных. Грэй
спросил рома. Накрыв стол пожелтевшей в суете людской скатертью, Меннерс принес бутылку, лизнув предварительно языком кончик отклеившейся этикетки. Затем он вернулся за стойку, поглядывая внимательно то на Грэя, то на тарелку, с которой отдирал ногтем что-то присохшее.
— Так, так, это так! — в восторге подтверждал Лебезятников. — Это должно быть так, потому что он именно
спрашивал меня, как только вошла к нам в комнату Софья Семеновна, «тут ли вы? Не видал ли я вас в числе
гостей Катерины Ивановны?» Он отозвал меня для этого к окну и там потихоньку
спросил. Стало быть, ему непременно надо было, чтобы тут были вы! Это так, это все так!
Затем она еще раз гордо и с достоинством осмотрела своих
гостей и вдруг с особенною заботливостью осведомилась громко и через стол у глухого старичка: «Не хочет ли он еще жаркого и давали ли ему лиссабонского?» Старичок не ответил и долго не мог понять, о чем его
спрашивают, хотя соседи для смеху даже стали его расталкивать. Он только озирался кругом разиня рот, чем еще больше поджег общую веселость.
Однажды, взволнованный неудачной демонстрацией его ума перед
гостями, Клим
спросил отца: