Неточные совпадения
Думалось, что хотя «час» еще и не наступил, но непременно наступит, и тогда разверзнется таинственная
прорва, в которую придется валить, валить и валить.
Тем не менее, когда в ней больше уж не нуждались, то и этот ничтожный расход не проходил ей даром. Так, по крайней мере, практиковалось в нашем доме. Обыкновенно ее называли «подлянкой и
прорвой», до следующих родов, когда она вновь превращалась в «голубушку Ульяну Ивановну».
— Это ты подлянке индюшек-то послать собралась? — негодовала матушка на ключницу, видя приготовленных к отправке в сенях пару или две замороженных индеек, — будет с нее, и старыми курами
прорву себе заткнет.
— И куда она такую
прорву деньжищ копит! — восклицал кто-нибудь из постылых.
— И куда она экую
прорву деньжищ копит!
— Как мы со всей этой
прорвой управимся? — тоскует она. — И обирать, и чистить, и варить, и солить.
А то на-тко! такая
прорва всего уродилась, что и в два месяца вряд справиться, а у ней всего недели две впереди.
— Это она Настьке понесла, — шепчет Степан, завистливо следя за движениями матушки, — неужто эта шельма экую
прорву уплетет!
— Вот хоть бы насчет телят, — говорит дедушка, — и телята бывают разные. Иной пьет много, другой — мало. А иногда и так бывает: выпьет теленок целую
прорву, а все кожа да кости.
— И куда они запропастились! — роптала матушка. — Вот говорили: в Москве женихи! женихи в Москве! а на поверку выходит пшик — только и всего. Целую
прорву деньжищ зря разбросали, лошадей, ездивши по магазинам, измучили, и хоть бы те один!
И Облепиха, и Лисьи-Ямы, и Новоселье — все в эту
прорву уйдет!
И его чухломские мужики, и ее словущенская усадьба — все в одну
прорву пойдет.
Неточные совпадения
Вдруг прасола // Сердитым криком
прорвало: // — Эй вы, тетери сонные!
Она наступала на человека прямо, как будто говорила: а ну, посмотрим, покоришь ли ты меня? — и всякому, конечно, делалось лестным доказать этой «
прорве», что «покорить» ее можно.
Слушая эти голоса, Левин насупившись сидел на кресле в спальне жены и упорно молчал на ее вопросы о том, что с ним; но когда наконец она сама, робко улыбаясь, спросила: «Уж не что ли нибудь не понравилось тебе с Весловским?» его
прорвало, и он высказал всё; то, что он высказывал, оскорбляло его и потому еще больше его раздражало.
Константин Левин говорил так, как будто
прорвало плотину его слов. Сергей Иванович улыбнулся.
Левин помнил, как в то время, когда Николай был в периоде набожности, постов, монахов, служб церковных, когда он искал в религии помощи, узды на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили, звали его Ноем, монахом; а когда его
прорвало, никто не помог ему, а все с ужасом и омерзением отвернулись.