Неточные совпадения
— Вот теперь вы правильно рассуждаете, — одобряет детей Марья Андреевна, — я и маменьке про ваши добрые чувства расскажу. Ваша маменька — мученица. Папенька у вас старый, ничего не делает, а она с утра до
вечера об вас думает, чтоб вам лучше было, чтоб будущее ваше было обеспечено. И, может быть, скоро Бог увенчает ее старания новым успехом. Я слышала, что продается Никитское, и маменька уже начала
по этому поводу переговоры.
Вечером матушка сидит, запершись в своей комнате. С села доносится до нее густой гул, и она боится выйти, зная, что не в силах будет поручиться за себя. Отпущенные на праздник девушки постепенно возвращаются домой… веселые. Но их сейчас же убирают
по чуланам и укладывают спать. Матушка чутьем угадывает эту процедуру, и ой-ой как колотится у нее в груди всевластное помещичье сердце!
С утра до
вечера они сидели одни в своем заключении. У Ольги Порфирьевны хоть занятие было. Она умела вышивать шелками и делала из разноцветной фольги нечто вроде окладов к образам. Но Марья Порфирьевна ничего не умела и занималась только тем, что бегала взад и вперед
по длинной комнате, производя искусственный ветер и намеренно мешая сестре работать.
— Ешьте, сударики, ешьте! — не умолкала тетенька. — Ты бы, сестрица, небось, на постоялом курицу черствую глодала, так уж,
по крайности, хоть то у тебя в барышах, что приедешь ужо
вечером в Заболотье, — ан курица-то на ужин пригодится!..
С утра до
вечера, зимой и летом, Петр Спиридоныч ковылял, постукивая деревяжкой,
по базару, гостиному двору, набережной, заходил к толстосумам, искал, нюхал и, конечно, доискивался и донюхивался.
Зимой, когда в Москву наезжали сын и обе дочери, в маленьком домике становилось люднее и
вечерами по временам даже собирались «гости».
Жил он привольно и
по зимам давал званые обеды и
вечера, на которые охотно приезжали московские «генералы», разумеется, второго сорта, из числа обладавших Станиславом второй степени, которому в то время была присвоена звезда (но без ленты).
Дедушка молча встает с кресла и направляется в комнаты. Он страстно любит карты и готов с утра до
вечера играть «ни
по чем». Матушка, впрочем, этому очень рада, потому что иначе было бы очень трудно занять старика.
С утра до
вечера слонялся он
по городу, разыскивая недоимщиков и выполняя разнообразнейшие комиссии.
Утро в нашем семействе начинал отец. Он ежедневно ходил к ранней обедне, которую предпочитал поздней, а
по праздникам ходил и к заутрене. Еще накануне с
вечера он выпрашивал у матушки два медных пятака на свечку и на просвиру, причем матушка нередко говаривала...
Разговор принимает довольно мирный характер. Затрогиваются
по очереди все светские темы:
вечера, театры, предстоящие катанья под Новинским, потом катанья, театры,
вечера… Но матушка чувствует, что долго сдерживаться ей будет трудно, и потому частенько вмешивает в общую беседу жалобы на нездоровье. Клещевинов убеждается, что время откланяться.
С
вечера уложились и подкормили лошадей, а наутро Бог послал снежку, и возок благополучно вынырнул из ворот
по направлению к заставе.
Тут же, за обедом, брат Степан окрестил гостя Ванькой-Каином, и кличка эта так всем
по вкусу пришлась, что с той же минуты вошла в общий обиход. Тем не менее для Степана выдумка его не обошлась даром.
Вечером, встретивши своего крестника, он с обычною непринужденностью спросил его...
По временам он заходил
вечером в девичью (разумеется, в отсутствие матушки, когда больше досуга было), садился где-нибудь с краю на ларе и слушал рассказы Аннушки о подвижниках первых времен христианства.
— Что ж, что в поневе! И все бабы так ходят. Будешь баба, по-бабьему и одеваться будешь. Станешь бабью работу работать,
по домашеству старикам помогать — вот и обойдется у вас. Неужто ж лучше с утра до
вечера, не разгибаючи спины, за пяльцами сидеть?
Там он, покуда было светло, занимался переписыванием «цветничков» (молитвенных сборников), располагая, по-видимому, продавать их в пользу церкви, а
вечером, сидя без огня, пел духовные песни, отголоски которых нередко проникали и в господские комнаты.
Летнее утро; девятый час в начале. Федор Васильич в синем шелковом халате появляется из общей спальни и через целую анфиладу комнат проходит в кабинет. Лицо у него покрыто маслянистым глянцем; глаза влажны, слипаются; в углах губ запеклась слюна. Он останавливается
по дороге перед каждым зеркалом и припоминает, что вчера с
вечера у него чесался нос.
Не снимая халата, Федор Васильич бродил с утра до
вечера по опустелым комнатам и весь мир обвинял в неблагодарности. В особенности негодовал он на Ермолаева, который с неутомимым бессердечием его преследовал, и обещал себе, при первой же встрече, избить ему морду до крови («права-то у нас еще не отняли!» — утешал он себя); но Ермолаев этого не желал и от встреч уклонялся.
В три часа Арсений Потапыч опять на своем посту. Рабочие и на этот раз упередили его, так что ему остается только признать, что заведенная им дисциплина принесла надлежащий плод. Он ходит взад и вперед
по разбросанному сену и удостоверяется, что оно уже достаточно провяло и завтра, пожалуй, можно будет приступить к уборке. Подходит к косцам, с удовольствием видит, что к концу
вечера и луг будет совсем выкошен.
Это была первая размолвка, но она длилась целый день. Воротившись к Сухаревой, Милочка весь
вечер проплакала и осыпала мужа укорами. Очевидно, душевные ее силы начали понемногу раскрываться, только совсем не в ту сторону, где ждал ее Бурмакин. Он ходил взад и вперед
по комнате, ероша волосы и не зная, что предпринять.
По-видимому, это поклонение ее красоте со стороны совсем новых лиц польстило ей, так что к концу
вечера она и сама оживилась.
С утра до
вечера, в летнюю пору, расхаживала она
по своим владениям, расспрашивала, советовалась, а порой и сама совет давала.
Родился в Париже, воспитывался в Оксфорде, прослужил некоторое время в качестве attachй при посольстве в Берлине, но далее
по службе не пошел и наконец поселился в Москве, где корчил из себя англомана и писал сочинение под названием: «Река времетечения», в котором каждый
вечер, ложась спать, прибавлял
по одной строчке.
Перхунов и Метальников постоянно враждовали друг с другом и редко встречались. Но зато когда встречались, то начиналась бесконечная потеха. Задирой являлся, конечно, Перхунов, а Метальников только щетинился, но оба были так «уморительны», что встречи эти надолго оставляли
по себе веселый след, сообщавший живость и разнообразие неприхотливым собеседованиям, оглашавшим стены помещичьих гнезд в длинные зимние
вечера.
— Встанут с утра, да только о том и думают, какую бы родному брату пакость устроить. Услышит один Захар, что брат с
вечера по хозяйству распоряжение сделал, — пойдет и отменит. А в это же время другой Захар под другого брата такую же штуку подводит. До того дошло, что теперь мужики, как завидят, что
по дороге идет Захар Захарыч — свой ли, не свой ли, — во все лопатки прочь бегут!
Я помню, однажды семейный обед наш прошел совершенно молчаливо. Отец был бледен, у матушки
по временам вздрагивали губы… Очевидно, совершилось нечто такое, что надлежало сохранить от нас в тайне. Но ничто не могло укрыться от любознательности брата Степана, который и на этот раз так изловчился, что к
вечеру нам, детям, были уже известны все подробности олонкинской катастрофы.
— Запрягают — это верно! — подтверждает Степан, — еще намеднись я слышал, как мать Алемпию приказывала: «В пятницу, говорит,
вечером у престольного праздника в Лыкове будем, а
по дороге к Боровковым обедать заедем».
Все в доме смотрело сонно, начиная с матушки, которая, не принимая никаких докладов, не знала, куда деваться от скуки, и раз
по пяти на дню ложилась отдыхать, и кончая сенными девушками, которые, сидя праздно в девичьей, с утра до
вечера дремали.