Неточные совпадения
Портным ремеслом занимался и хорошие деньги
зарабатывал, а в дом копеечки щербатой никогда
не принес — всё в кабак.
— Сегодня брат на брата
работают. Своих, которые на барщине,
не трогать, а которые на себя сенокосничают — пусть уж
не прогневаются. Зачем беглых разводят!
С утра до вечера они сидели одни в своем заключении. У Ольги Порфирьевны хоть занятие было. Она умела вышивать шелками и делала из разноцветной фольги нечто вроде окладов к образам. Но Марья Порфирьевна ничего
не умела и занималась только тем, что бегала взад и вперед по длинной комнате, производя искусственный ветер и намеренно мешая сестре
работать.
И вот однажды — это было летом — матушка собралась в Заболотье и меня взяла с собой. Это был наш первый (впрочем, и последний) визит к Савельцевым. Я помню, любопытство так сильно волновало меня, что мне буквально
не сиделось на месте. Воображение
работало, рисуя заранее уже созданный образ фурии, грозно выступающей нам навстречу. Матушка тоже беспрестанно колебалась и переговаривалась с горничной Агашей.
Имение мужа выгоднее, потому что там люди поголовно поверстаны в дворовые,
работают на барщине ежедневно, а она своих крестьян
не успела в дворовые перечислить, предводитель попрепятствовал, пригрозил дело завести.
Все-таки там молодежь была посерее и посолиднее и
не уходила поголовно вразброд, а старики даже любили землю; кроме своей, кортомили у сельчан их земельные участки и усердно
работали.
Все помещики,
не только своего уезда, но и соседних, знали его как затейливого борзописца и доверяли ему ходатайство по делам, так что квартира его представляла собой нечто вроде канцелярии, в которой, под его эгидою,
работало двое писцов.
Работала она в спальне, которая была устроена совершенно так же, как и в Малиновце. Около осьми часов утра в спальню подавался чай, и матушка принимала вотчинных начальников: бурмистра и земского, человека грамотного, служившего в конторе писарем. Последнюю должность обыкновенно занимал один из причетников, нанимавшийся на общественный счет. Впрочем, и бурмистру жалованье уплачивалось от общества, так что на матушку никаких расходов по управлению
не падало.
Весь этот день Федос
работал наравне с прочими барщинными. Молотильщик он оказался отличный, шел в голове цепи, стучал цепом
не спеша, ровно, плавно, и прямо, и накрест. Когда же стемнело, его позвали к матушке.
— Вот ты какой! Ну, поживи у нас! Я тебе велела внизу комнатку вытопить. Там тебе и тепленько и уютненько будет. Обедать сверху носить будут, а потом, может, и поближе сойдемся. Да ты
не нудь себя.
Не все
работай, и посиди. Я слышала, ты табак куришь?
Батюшка с тетеньками-сестрицами каждый день ездили в церковь, готовясь к причастию. Только сенные девушки продолжали
работать, так что Федос
не выдержал и сказал одной из них...
И
не из-под плетки
работали, а любя…
Она была новоторжская мещанка и добровольно закрепостилась. Живописец Павел (мой первый учитель грамоте), скитаясь по оброку, между прочим,
работал в Торжке, где и заприметил Маврушку. Они полюбили друг друга, и матушка, почти никогда
не допускавшая браков между дворовыми, на этот раз охотно дала разрешение, потому что Павел приводил в дом лишнюю рабу.
— А разве черт ее за рога тянул за крепостного выходить! Нет, нет, нет! По-моему, ежели за крепостного замуж пошла, так должна понимать, что и сама крепостною сделалась. И хоть бы раз она догадалась! хоть бы раз пришла: позвольте, мол, барыня, мне господскую работу
поработать! У меня тоже ведь разум есть; понимаю, какую ей можно работу дать, а какую нельзя. Молотить бы
не заставила!
— Иконостас — сам по себе, а и она
работать должна. На-тко! явилась господский хлеб есть, пальцем о палец ударить
не хочет! Даром-то всякий умеет хлеб есть! И самовар с собой привезли — чаи да сахары… дворяне нашлись! Вот я возьму да самовар-то отниму…
—
Не умеет она работу
работать. Хлебы вот печет.
Не станет она
работать,
не станет.
—
Не стану я господскую работу
работать!
не поклонюсь господам! — твердила Мавруша, — я вольная!
— Нет, я природная вольная; вольною родилась, вольною и умру!
Не стану на господ
работать!
— Что ж, что в поневе! И все бабы так ходят. Будешь баба, по-бабьему и одеваться будешь. Станешь бабью работу
работать, по домашеству старикам помогать — вот и обойдется у вас. Неужто ж лучше с утра до вечера,
не разгибаючи спины, за пяльцами сидеть?
— Неможется мне. Тяжелой работы
не в силах
работать, — неизменно давал он один и тот же ответ.
Мысль, что перед его глазами
работают люди, которые тоже изнемогают от жары,
не приходит ему в голову.
И они, думается ему, привыкли;
не у него, так у себя в такой же зной и таким же манером
работали бы.
— Ну, что уж… Вот, Варюша-то… Я ее как дочь люблю, монахини на бога
не работают, как я на нее, а она меня за худые простыни воровкой сочла. Кричит, ногами топала, там — у черной сотни, у быка этого. Каково мне? Простыни-то для раненых. Прислуга бастовала, а я — работала, милый! Думаешь — не стыдно было мне? Опять же и ты, — ты вот здесь, тут — смерти ходят, а она ушла, да-а!
Неточные совпадения
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… //
Не стала я тревожиться, // Что ни велят —
работаю, // Как ни бранят — молчу.
В постель скорей торопишься?» // А деверь говорит: // «
Не много ты
работала!
С ребятами, с дево́чками // Сдружился, бродит по лесу… // Недаром он бродил! // «Коли платить
не можете, //
Работайте!» — А в чем твоя // Работа? — «Окопать // Канавками желательно // Болото…» Окопали мы… // «Теперь рубите лес…» // — Ну, хорошо! — Рубили мы, // А немчура показывал, // Где надобно рубить. // Глядим: выходит просека! // Как просеку прочистили, // К болоту поперечины // Велел по ней возить. // Ну, словом: спохватились мы, // Как уж дорогу сделали, // Что немец нас поймал!
Охота есть —
работаю, //
Не то — валяюсь с бабою, //
Не то — иду в кабак!»
Г-жа Простакова (
работая). Ах, Господи Боже мой! Уж ребенок
не смей и избранить Пафнутьича! Уж и разгневался!