Грымза с камелиями

Юлия Климова, 2006

Даже если вы обладательница роскошных форм и сундука золота – не обольщайтесь! Ибо мужчина, пожирающий вас глазами, совершенно необязательно околдован убойными прелестями. Скорее всего, ему просто что-то надо. Во всяком случае, с Альжбетой вышло именно так. Некий мужчинка преследовал красотку по пятам в течение пары часов, а потом в скандальной форме потребовал вернуть его сокровища. Вот тут-то настал черед Альжбетки впасть в истерику – ведь состоятельной дамой она стала как раз таки благодаря содержимому сейфа, спрятанного в гараже этого назойливого господина...

Глава 8

У вас есть вопросы, Виктор Иванович?.. Я готова на них ответить

— Не бережете вы себя, — сокрушалась я, отправляя в рот золотистый гриб, — вот что значит — меня нет рядом, я теперь и бояться буду оставлять вас надолго одного.

Воронцов кашлял.

— Где простыли-то, позвольте полюбопытствовать, ваша мама не говорила вам, что надо надевать подштанники, так теплее…

— Говорила, — просипел Виктор Иванович.

— Так что же не носите?

— Я убью тебя!

— Не торопитесь, дайте омлет доесть.

Я положила ногу на ногу — теперь я чувствую себя в этом доме уверенно и свободно.

— Ты что здесь делаешь?! — наконец откашлявшись, спросил Воронцов.

— Не поверите: я здесь работаю.

— Кем?

— Горничной, — отвечаю с легкостью.

— Кем?!

— Почему вы так кричите, у вас же горло болит. Горничной, а что, вас это беспокоит?

— Ты как здесь оказалась?

— Поездом.

— Ты как здесь оказалась, я тебя спрашиваю?!

Я заметила, что Воронцов хоть и находился в шоковом состоянии, но все же ему было приятно мое присутствие — и волна удовлетворения словно омыла мое тело. Он скучал.

Неплохие вы вопросы задаете, Виктор Иванович, но не думаете же вы, что я вот сейчас запросто расскажу вам про бриллианты?

— А вы что здесь делаете? — нагло поинтересовалась я.

— Это мой дом! Этот участок я купил пару лет назад.

— Это даже неплохо, это, можно сказать, даже очень удачно… А что ж поближе к Москве не купили? Денег не хватило?

— Поближе к Москве у меня есть еще один дом… а сюда мы приезжали с твоим бывшим начальником Селезневым, мужем моей сестры, я доходчиво объяснил?

— Вполне… Наверное, вы жили в той халупе, что торчит посреди вашего участка, и охотились на здешних кабанов.

— Ты откуда знаешь?

— Женская интуиция, и вообще у меня такое чувство, что весь мир делает это именно здесь…

— Да, мы охотились, голова у тебя всегда хорошо работала, — Воронцов глотнул чая и сморщился, — Селезнев не хотел сносить старый домик в память о своей молодости, но теперь я его снесу, не вписывается он в общую картину.

Сердце мое забилось в удвоенном ритме.

— Не торопитесь, успеете, хотелось бы взглянуть на него, все же это история и память…

— Не волнуйся, насмотришься еще, пока у меня руки до этого не доходят.

Я облегченно вздохнула.

Почему же Селезнев не предупредил обо всем Осикова, а вместо этого нагрузил его картой местности? Наверное, хотел сделать сюрприз старому другу: повез бы его однажды якобы в лес к покосившемуся «шалашу», а потом бы оказалось, что жить они будут во дворце… занятно…

— Может, ты теперь объяснишь, что здесь делаешь? — перебил ход моих мыслей Виктор Иванович. — Хотелось бы услышать подробный и внятный рассказ.

Я хорошенько встряхнула мозги и встала на путь относительного вранья.

— Маме врачи прописали местный климат, нам порекомендовали турбазу у речки, вот мы там и обосновались…

— Так тут еще и твоя эксцентричная родительница! — воскликнул Воронцов.

О да, совсем недавно Виктор Иванович познакомился с моей мамой, и она произвела на него неизгладимое впечатление. Впрочем, иначе и быть не могло. Маман — это маман!

— В каком тоне вы говорите о женщине, которая произвела меня на свет, — я старательно нахмурилась.

— Ладно, не отвлекайся, ври дальше.

— Так вот, мы весьма недурно обустроились в одном из домиков, с нами еще девчонки и двое… очаровательных мужчин.

Одна бровь Воронцова удивленно и вопросительно поползла вверх. Надеюсь, он ревнует.

— Солькин друг и мой будущий отчим, — доходчиво объяснила я.

Воронцов закашлял опять.

Я съела печенье.

— Ты хочешь сказать, что ты здесь совершенно случайно, просто ветер подул в эту сторону? — спросил Виктор Иванович.

— Совершенно случайно, вы абсолютно правы, — подтвердила я его здравую мысль.

— Допустим, — кивнул он, — но, насколько я помню, когда ты отправилась в отпуск, ты была весьма состоятельной особой, что же заставило тебя устроиться в этот дом горничной?

Мысли, мыслишки, где вы? Помогите, спасите, меня почти загнали в угол!

— Вы же знаете, какой у моей мамы характер, мы с ней все время ругаемся, и я, чтобы разрядить как-то обстановку, была вынуждена пойти на этот шаг. Так мы с ней находимся на должном расстоянии.

— А просто поселиться в соседнем с мамой домике в голову не пришло? — улыбался Воронцов.

— Боюсь, что мама этого не поймет и обидится, — улыбнулась я в ответ, — а так — вроде неплохая причина побыть на расстоянии… и к тому же, всем известно, что труд облагораживает человека, я готова стать лучше!

— Я сделаю вид, что поверил в этот сказочный бред, — кивнул Воронцов, — но работать ты здесь не будешь.

Я вскочила — вот это да! Я-то полагала, что бриллианты теперь точно наши.

— Это еще почему?! — моему возмущению не было предела.

Воронцов склонил голову набок и ответил:

— Боюсь, что твоим друзьям будет скучно без тебя, к тому же ты сама сказала, что Мария Андреевна скоро выйдет замуж, тебе надо больше времени проводить с семьей…

Я сжала губы и нацелила гневный взгляд на Воронцова.

— Хотя нет… — еле сдерживая смех, сказал он, — это значит, ты здесь будешь жить и выполнять все мои пожелания… неплохо…

— Чему вы радуетесь?

— Оставайся, думаю, впереди у меня целое море удовольствия, — Воронцов засмеялся.

Ладно, со всем этим мы разберемся потом, главное, я остаюсь, и главное… он рядом… Неплохо.

— А кто это тут с вами проживает, что за дамочка? — тактично поинтересовалась я. Ответа я ждала с нервной дрожью в коленях.

— Сестра Галя.

Улыбка озарила мое лицо. Это правильно, родственные связи надо поддерживать. Какой замечательный день сегодня, просто чудо!

— А нельзя ли эту грымзу, которая пасется сейчас на первом этаже, как-то ликвидировать и сделать меня здесь самой главной? — спросила я, довольно поглядывая на опустевшую тарелку.

— Нельзя, — ехидно улыбаясь, ответил Воронцов, — должен же хоть кто-то заняться твоим воспитанием.

— О! Не думайте, что меня так просто сломить, уверена, она сама скоро напишет заявление об уходе.

— Ты знаешь, это все же невероятно, что ты здесь…

— Еще бы! Вы-то думали, что легко от меня отделались, сами уволились, а я там работай, как хочешь, да еще с каким-то новым и неродным мне начальником. Я вообще не понимаю, куда это вы рванули, вы что, действительно полагаете, будто сможете прожить без меня?

Воронцов допил чай, подошел к окну и поставил кружку на подоконник; ему хотелось что-то сказать, но он сдерживал себя, лишь волнующая улыбка играла на его губах.

— Ну, — не выдержала я, — отвечайте!

— Нет, — наконец сдался он, — я не собирался уходить без тебя, просто не смог отказать себе в маленьком удовольствии…

— Это еще в каком? — на всякий случай я решила начать сердиться.

— Хотел тебя позлить.

— Ничего удивительного, с вашим характером…

— Что? С моим характером! Да ты на себя посмотри, — засмеялся Воронцов, — к тебе в квартиру, наверное, и мухи не залетают, боятся.

— Это вы напрасно, — демонстративно ставя на поднос тарелку, вздохнула я, — да я добрейшей души человек…

— Как я уже сказал — я не собирался уходить без тебя. Думал, вернешься из отпуска, и я предложу тебе должность помощника на своей фирме, хотел тебе сделать такой вот сюрприз.

— Сюрприз? Да у вас мания величия! Можно подумать, работа с вами — это невозможное счастье, — фыркаю и поджимаю губы, — вы же зануда!

— Ты отказываешься?

Вот еще! Хотя скоро у меня вообще будет своя фирма…

— Нет, не отказываюсь, я девушка ответственная и бросить вас на произвол судьбы не могу.

— Просто сознайся, что тебе нравится со мной работать.

— Нравится, особенно если учесть, что я очень давно нигде не работала больше двух-трех недель. Почему-то меня очень быстро всегда увольняют.

— Вот и прекрасно, а теперь ты можешь приступать к своим обязанностям здесь, не буду тебе мешать.

Воронцов опять взял журнал и уткнулся в него. Немного постояв, я направилась к двери.

— Да… Когда надумаешь рассказать правду о том, как ты здесь оказалась и что тут делаешь, буду рад тебя выслушать, — полетело мне в спину.

Особенно приятно было громко хлопнуть дверью после этих слов.

Екатерина Петровна поджидала меня на кухне.

— Ну что? — поинтересовалась она.

— Все прекрасно, — заверила я ее, — Виктор Иванович произвел на меня прекрасное впечатление, и спасибо за омлет, он мне понравился.

Екатерина Петровна недоуменно посмотрела на меня.

— Я сегодня почти ничего не ела, и Виктор Иванович был так добр, что отказался от своего завтрака в мою пользу.

Мне кажется, Екатерину Петровну не обрадовало, что я в полной мере оценила ее стряпню и к тому же снискала расположение нашего общего работодателя.

— Жить я здесь буду с удовольствием, — объявила я, дабы добить ее окончательно.

— Вот Галина Ивановна приедет, устроит она тебе тут такое удовольствие…

— А когда она приедет? — поинтересовалась я, садясь за стол.

— Не знаю, она о своих визитах не предупреждает.

Покосившись на гору фруктов, я вспомнила о своих голодных друзьях и родственниках.

— Виктор Иванович, — сказала я, — разрешил воспользоваться его холодильником и отнести продукты моей семье. У меня, знаете, мама больна, перепады настроения, мигрень и неразделенная любовь, — я постучала пальцем по виску, — ей витамины нужны.

Взяв с отливающего красным деревом буфета красивый пакет, я ловко стала заполнять его яблоками и бананами. Екатерина Петровна оторопело смотрела на происходящее. На этом разгроме я не остановилась и решительно залезла в холодильник, стащив с полок четыре банки консервов, полбатона колбасы, банку сгущенки и почти размороженную курицу. Я решила проявить чудеса скромности и, спрятав все в пакет, закрыла холодильник. Хотя, поверьте мне, я еще могла взять буженину, банку красной икры и десяток яиц вместе с огромной селедкой.

Конец ознакомительного фрагмента.