Неточные совпадения
Для чего требовалась такая масса заготовок — этого я никогда
не мог
понять.
Я
понимаю, что религиозность самая горячая может быть доступна
не только начетчикам и богословам, но и людям,
не имеющим ясного понятия о значении слова «религия».
Косметиков она
не употребляет, но зубы у нее почти сплошь восковые, и как она ими орудует — никто этого
понять не может.
— И, братец! сытехоньки! У Рождества кормили — так на постоялом людских щец похлебали! — отвечает Ольга Порфирьевна, которая тоже отлично
понимает (церемония эта, в одном и том же виде, повторяется каждый год), что если бы она и приняла братнино предложение, то из этого ничего бы
не вышло.
Матушка, однако ж,
поняла, что попала в ловушку и что ей
не ускользнуть от подлых намеков в продолжение всех двух-трех часов, покуда будут кормиться лошади. Поэтому она, еще
не входя в комнаты, начала уже торопиться и приказала, чтоб лошадей
не откладывали. Но тетенька и слышать
не хотела о скором отъезде дорогих родных.
С женою он совсем примирился, так как
понял, что она
не менее злонравна, нежели он, но в то же время гораздо умнее его и умеет хоронить концы.
Сравнительно в усадьбе Савельцевых установилась тишина. И дворовые и крестьяне прислушивались к слухам о фазисах, через которые проходило Улитино дело, но прислушивались безмолвно, терпели и
не жаловались на новые притеснения. Вероятно, они
понимали, что ежели будут мозолить начальству глаза, то этим только заслужат репутацию беспокойных и дадут повод для оправдания подобных неистовств.
— Отчего
не к рукам! От Малиновца и пятидесяти верст
не будет. А имение-то какое! Триста душ, земли довольно, лесу одного больше пятисот десятин; опять река,
пойма, мельница водяная… Дом господский, всякое заведение, сады, ранжереи…
Она
понимает, что Стриженый ей
не пара, но в то же время в голове ее мелькает мысль, что это первый «серьезный» жених, на которого она могла бы более или менее верно рассчитывать.
— Ну, до свиданья, добрейшая Анна Павловна! А-ревуар. [До свидания (искаж. фр. au revoir).] Извините, ежели что-нибудь чересчур откровенно сказалось… И сама знаю, что нехорошо, да что прикажете! никак с собой совладать
не могу! Впрочем, вы, как мать, конечно,
поймете…
Нередко ей предлагали перевести крестьян с оброка на изделье, но она
не увлекалась подобными предложениями,
понимая, что затеи такого рода могут повести к серьезному переполоху между крестьянами и что, сверх того, заглазное издельное хозяйство, пожалуй, принесет
не выгоды, а убытки.
Решение это всегда сердило отца. Он
понимал, что Аннушка
не один Малиновец разумеет, а вообще «господ», и считал ее слово кровною обидой.
Убедившись из расспросов, что эта женщина расторопная, что она может
понимать с первого слова, да и сама за словом в карман
не полезет, матушка без дальних рассуждений взяла ее в Малиновец, где и поставила смотреть за женской прислугой и стеречь господское добро.
Не знаю,
понимала ли Аннушка, что в ее речах существовало двоегласие, но думаю, что если б матушке могло прийти на мысль затеять когда-нибудь с нею серьезный диспут, то победительницею вышла бы
не раба, а госпожа.
Мотай себе господин на ус, что он, собственно говоря,
не выпорол Аришку, а способствовал ей получить небесный венец… «Вот ведь как они, тихони-то эти, благородность
понимают!»
Понял тогда купец, что у него в гостях
не человек, а ангел Божий был.
Но матушка
не давала ей засиживаться. Мысль, что «девки», слушая Аннушку, могут что-то
понять, была для нее непереносною. Поэтому, хотя она и
не гневалась явно, — в такие великие дни гневаться
не полагается, — но, заслышав Аннушкино гудение, приходила в девичью и кротко говорила...
И работой
не отягощали, потому что труд Павла был незаурядный и ускользал от контроля, а что касается до Мавруши, то матушка, по крайней мере, на первых порах махнула на нее рукой, словно
поняла, что существует на свете горе, растравлять которое совесть зазрит.
— А разве черт ее за рога тянул за крепостного выходить! Нет, нет, нет! По-моему, ежели за крепостного замуж пошла, так должна
понимать, что и сама крепостною сделалась. И хоть бы раз она догадалась! хоть бы раз пришла: позвольте, мол, барыня, мне господскую работу поработать! У меня тоже ведь разум есть;
понимаю, какую ей можно работу дать, а какую нельзя. Молотить бы
не заставила!
По-видимому, она еще любила мужа, но над этою привязанностью уже господствовало представление о добровольном закрепощении, силу которого она только теперь
поняла, и мысль, что замужество ничего
не дало ей, кроме рабского ярма, до такой степени давила ее, что самая искренняя любовь легко могла уступить место равнодушию и даже ненависти.
— Срамник ты! — сказала она, когда они воротились в свой угол. И Павел
понял, что с этой минуты согласной их жизни наступил бесповоротный конец. Целые дни молча проводила Мавруша в каморке, и
не только
не садилась около мужа во время его работы, но на все его вопросы отвечала нехотя, лишь бы отвязаться. Никакого просвета в будущем
не предвиделось; даже представить себе Павел
не мог, чем все это кончится. Попытался было он попросить «барина» вступиться за него, но отец, по обыкновению, уклонился.
Нет! надо во что бы ни стало сокрушить упорную лиходейку; надо, чтоб все осязательно
поняли, что господская власть
не праздное слово.
Впрочем, она видела, что Конон, по мере разумения, свое дело делает, и
понимала, что человек этот
не что иное, как машина, которую сбивать с однажды намеченной колеи безнаказанно нельзя, потому что она, пожалуй, и совсем перестанет действовать.
Но в то же время она
понимала, что чуда никакого
не будет, и бродила задумчивая, сосредоточенная.
—
Не смыслит еще он, стариков боится. Ты бы опять… — начала было Акулина, но
поняла, что ждать больше нечего, и прибавила: — Вот ведь какой узел вышел, и
не сообразишь, как его развязать!
Заслышав этот окрик, ребята, в глазах сердитой барыни, пропадают так ловко, что она
не может
понять, куда они скрылись. Вероятно, тут же где-нибудь притаились — много ли места маленькому нужно? — и выглядывают.
Побродивши по лугу с полчаса, он чувствует, что зной начинает давить его. Видит он, что и косцы позамялись, чересчур часто косы оттачивают, но
понимает, что сухую траву и коса неспоро берет: станут торопиться, — пожалуй, и покос перепортят. Поэтому он
не кричит: «Пошевеливайся!» — а только напоминает: «Чище, ребята! чище косите!» — и подходит к рядам косцов, чтобы лично удостовериться в чистоте работы.
Приезды
не мешают, однако ж, Арсению Потапычу следить за молотьбой. Все знают, что он образцовый хозяин, и
понимают, что кому другому, а ему нельзя
не присмотреть за работами; но, сверх того, наступили самые короткие дни, работа идет
не больше пяти-шести часов в сутки, и Пустотелов к обеду уж совсем свободен. Иногда, впрочем, он и совсем освобождает себя от надзора; придет в ригу на какой-нибудь час, скажет мужичкам...
Валентин еще в университете примкнул к этому кружку страстных и убежденных людей и искренно привязался к нему. Он много читал, изредка даже пробовал писать, но, надо сказать правду, выдающимися талантами
не обладал. Это был отличный второстепенный деятель и преданнейший друг. Так
понимали его и члены кружка, глубоко ценившие его честные убеждения.
По поводу этих наблюдений носились слухи, что вдова
не очень разборчива на средства, лишь бы «рассовать» дочерей, но соседи относились к этому снисходительно,
понимая, что с такой обузой справиться
не легко.
Не скоро
поняла Калерия Степановна свое положение; к хозяйству она
не привыкла, жила на всем готовом — натурально, что при первом же испытании совсем растерялась.
И надо отдать вдове справедливость: хоть и
не сразу, но она
поняла.
— Ах, нет,
не то! я хотел спросить:
понимаешь ты меня?
понимаешь?
Выезды участились. Вечеринки следовали одна за другой. Но они уже
не имели того праздничного характера, который носил первый вечер, проведенный у Каздоевых. Восхищение красотой Милочки улеглось, а споры о всевозможных отвлеченностях снова вошли в свои права. Милочка прислушивалась к ним, даже принуждала себя
понять, но безуспешно. Одиночество и скука начали мало-помалу овладевать ею.
—
Не роль тюремщика, а надо было с ней тем языком говорить, который она
понимает. И в Москву
не следовало ездить. Только избаловал бабенку да израсходовался. Сосчитай, сколько ты денег на свадьбу да на поездку истратил, а теперь приемы эти пошли. Этак и разориться недолго.
Смерть застигла ее как раз во время запоя матери. Собрались соседи и с помощью дворовых устроили похороны. На этот раз к Степаниде Михайловне приставили прислугу и
не выпускали ее из спальни, так что неизвестно,
поняла ли она что-нибудь, когда мимо ее окон проносили на погост гроб, заключавший в себе останки страстно любимой дочери.
Происходя из духовного звания, она хоть и смутно, но
понимала, что мальчикам без «науки»
не прожить.
Я, впрочем,
не помню, чтобы встречались хорошие голоса, но хуже всего было то, что и певцы и певицы пели до крайности вычурно; глотали и коверкали слова, картавили, закатывали глаза и вообще старались дать
понять, что, в случае чего, недостатка по части страстности опасаться нет основания.