Неточные совпадения
Доселе я ничего
не знал ни об алчущих, ни о жаждущих и обремененных, а видел только людские особи, сложившиеся под влиянием несокрушимого порядка вещей; теперь эти униженные и оскорбленные
встали передо мной, осиянные светом, и громко вопияли против прирожденной несправедливости, которая ничего
не дала им, кроме оков, и настойчиво требовали восстановления попранного права на участие в жизни.
Наконец отошел и обед. В этот день он готовится в изобилии и из свежей провизии; и хотя матушка, по обыкновению, сама накладывает кушанье на тарелки детей, но на этот раз оделяет всех поровну, так что дети всесыты. Шумно
встают они, по окончании обеда, из-за стола и хоть сейчас готовы бежать, чтобы растратить на торгу подаренные им капиталы, но и тут приходится ждать маменькиного позволения, а иногда она довольно долго
не догадывается дать его.
Не дослушав дальнейших угроз, я опрометью побежал в дом. Дорогой мне казалось, что передо мной
встало привидение и преследовало меня по пятам.
Поэтому мне
не раз случалось слышать, как матушка, едва
вставши с постели, уже спрашивала Агашу...
— Вы спросите, кому здесь
не хорошо-то? Корм здесь вольный, раза четыре в день едят. А захочешь еще поесть — ешь, сделай милость! Опять и свобода дана. Я еще когда
встал; и лошадей успел убрать, и в город с Акимом, здешним кучером, сходил, все закоулки обегал. Большой здесь город, народу на базаре, барок на реке — страсть! Аким-то, признаться, мне рюмочку в трактире поднес, потому у тетеньки насчет этого строго.
Девушка побежала, но матушка, по обыкновению,
не вытерпела,
встала из-за стола и пошла вслед за нею.
— Что
встал? зайди! — пригласил он, — посмотри, какого я коня тебе борзого вырезал! Хоть сто верст на нем скачи —
не упарится!
— Ну, тоже со всячинкой. Нет,
не к рукам мне твое именье. Куплю ли, нет ли — в другом месте. Однако прощай, старик! завтра чуть свет
вставать надо.
Но матушка
не верит загадываньям. Она
встает с места и начинает в волнении ходить по комнате.
Но
не успела она докончить фразу, как жених уже
встал с дивана и быстрыми шагами удаляется по направлению к передней. Общее изумление.
В невыразимом волнении она
встает с постели, направляется к двери соседней комнаты, где спит ее дочь, и прикладывает ухо к замку. Но за дверью никакого движенья
не слышно. Наконец матушка приходит в себя и начинает креститься.
Матушка ничего
не понимает. Губы у нее дрожат, она хочет
встать и уйти, и
не может. Клещевинов между тем уже стоит в дверях.
Зато он
не имел старосты, сам
вставал до свету, ходил по деревне и выгонял крестьян на работу.
Предсказание Павла сбылось: Маврушу высекли. Но на первый раз поступили по-отечески: наказывали
не на конюшне, а в девичьей, и сечь заставили самого Павла. Когда экзекуция кончилась, она
встала с скамейки, поклонилась мужу в ноги и тихо произнесла...
Егорушка
встал и недоумевающими глазами уперся в ее живот, точно ничто другое в ней
не интересовало его.
— Тяжко мне… видения вижу! Намеднись
встал я ночью с ларя, сел, ноги свесил… Смотрю, а вон в том углу Смерть стоит. Череп — голый, ребра с боков выпятились… ровно шкилет. «За мной, что ли?» — говорю… Молчит. Три раза я ее окликнул, и все без ответа. Наконец
не побоялся, пошел прямо к ней — смотрю, а ее уж нет. Только беспременно это онаприходила.
Сидит он, скорчившись, на верстаке, а в голове у него словно молоты стучат. Опохмелиться бы надобно, да
не на что. Вспоминает Сережка, что давеча у хозяина в комнате (через сени) на киоте он медную гривну видел,
встает с верстака и, благо хозяина дома нет, исчезает из мастерской. Но главный подмастерье пристально следит за ним, и в то мгновенье, как он притворяет дверь в хозяйскую комнату, вцепляется ему в волоса.
И сны ей снятся такие, что
не разберешь. То приснится, что Федот уж умер, то будто он пришел в девичью и говорит: «А ведь я, сударыня,
встал!»
Так и
не дал. Насилу даже
встал, такой-сякой, как он к нему в избу вошел. Забыл, подлая душа, что когда ополчение устраивалось, он ему поставку портянок предоставил…
Вставши поздно утром, она бродила по комнате,
не то думая о чем-то,
не то просто «так».
—
Не знаю,
не умирала, — отделывалась Паша шуткой, — да что вы, барышня, все про смерть да про смерть! Вот ужо весна придет,
встанем мы с вами, пойдем в лес по ягоды… Еще так отдохнем, что лучше прежнего заживем!
Вот она
встала и озирается. Еще рано, но окна уж побелели, и весеннее солнце
не замедлило позолотить их. Рядом с ее креслом сидит Паша и дремлет; несколько поодаль догорает сальный огарок, и желтое пламя чуть-чуть выделяется из утренних сумерек. Ей становится страшно; она протягивает руку, чтобы разбудить Пашу, хочет крикнуть — и в изнеможении падает…
—
Встанут с утра, да только о том и думают, какую бы родному брату пакость устроить. Услышит один Захар, что брат с вечера по хозяйству распоряжение сделал, — пойдет и отменит. А в это же время другой Захар под другого брата такую же штуку подводит. До того дошло, что теперь мужики, как завидят, что по дороге идет Захар Захарыч — свой ли,
не свой ли, — во все лопатки прочь бегут!
Она сказала с ним несколько слов, даже спокойно улыбнулась на его шутку о выборах, которые он назвал «наш парламент». (Надо было улыбнуться, чтобы показать, что она поняла шутку.) Но тотчас же она отвернулась к княгине Марье Борисовне и ни разу не взглянула на него, пока он
не встал прощаясь; тут она посмотрела на него, но, очевидно, только потому, что неучтиво не смотреть на человека, когда он кланяется.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Так точно-с. (
Встает, вытягивается и придерживает шпагу.)
Не смея долее беспокоить своим присутствием…
Не будет ли какого замечания по части почтового управления?
А нам земля осталася… // Ой ты, земля помещичья! // Ты нам
не мать, а мачеха // Теперь… «А кто велел? — // Кричат писаки праздные, — // Так вымогать, насиловать // Кормилицу свою!» // А я скажу: — А кто же ждал? — // Ох! эти проповедники! // Кричат: «Довольно барствовать! // Проснись, помещик заспанный! //
Вставай! — учись! трудись!..»
Стучит, гремит, стучит, гремит, // Снохе спать
не дает: //
Встань,
встань,
встань, ты — сонливая! //
Встань,
встань,
встань, ты — дремливая! // Сонливая, дремливая, неурядливая!
И
встань и сядь с приметою, //
Не то свекровь обидится;
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: //
Вставай! картуз долой! // Бог весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина //
Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно
не барская, // А наша полоса!