Неточные совпадения
— Брысь, пострелята! Еще ученье не кончилось, а они на-тко куда забрались! вот я вас! —
кричит она на детей, все еще скучившихся у
окна в девичьей и смотрящих, как солдата, едва ступающего
в колодках, ведут по направлению к застольной.
Проходит еще года три; Сережка уж начинает показываться на красном дворе. Сплетясь руками с другими ровесниками мальчишками, он несется вскачь из одного конца
в другой, изображая из себя то коренную, то пристяжную, и предается этому удовольствию до тех пор, пока матушка, выведенная из терпенья, не
крикнет из
окна...
— Было уже со мной это — неужто не помнишь? Строго-настрого запретила я
в ту пору, чтоб и не пахло
в доме вином. Только пришло мое время, я
кричу: вина! — а мне не дают. Так я из
окна ночью выпрыгнула, убежала к Троице, да целый день там
в одной рубашке и чуделесила, покуда меня не связали да домой не привезли. Нет, видно, мне с тем и умереть. Того гляди, сбегу опять ночью да где-нибудь либо
в реке утоплюсь, либо
в канаве закоченею.
Вот она встала и озирается. Еще рано, но
окна уж побелели, и весеннее солнце не замедлило позолотить их. Рядом с ее креслом сидит Паша и дремлет; несколько поодаль догорает сальный огарок, и желтое пламя чуть-чуть выделяется из утренних сумерек. Ей становится страшно; она протягивает руку, чтобы разбудить Пашу, хочет
крикнуть — и
в изнеможении падает…
Разумеется,
в конце концов Мисанка усвоил-таки «науку», только с фитой долго не мог справиться и называл ее не иначе, как Федором Васильичем, и наоборот. Однажды он даже немало огорчил мать, увидев через
окно проезжавшего по улице Струнникова и
закричав во все горло...
Потом снова скакали взмыленные лошади Власовского, кучер останавливал их на скаку, полицмейстер, стоя, размахивал руками,
кричал в окна домов, на рабочих, на полицейских и мальчишек, а окричав людей, устало валился на сиденье коляски и толчком в спину кучера снова гнал лошадей. Длинные усы его, грозно шевелясь, загибались к затылку.
Неточные совпадения
Налево,
в переулок, против церкви! ―
крикнул Степан Аркадьич, перегибаясь
в окно кареты.
— Максим Максимыч, не хотите ли чаю? —
закричал я ему
в окно.
— Скажи, любезный, —
закричал я ему
в окно, — что это — оказия пришла, что ли?
Эй, Порфирий! —
закричал он, подошедши к
окну, на своего человека, который держал
в одной руке ножик, а
в другой корку хлеба с куском балыка, который посчастливилось ему мимоходом отрезать, вынимая что-то из брички.
Подошед к
окну, постучал он пальцами
в стекло и
закричал: «Эй, Прошка!» Чрез минуту было слышно, что кто-то вбежал впопыхах
в сени, долго возился там и стучал сапогами, наконец дверь отворилась и вошел Прошка, мальчик лет тринадцати,
в таких больших сапогах, что, ступая, едва не вынул из них ноги.